А вот мне архимаг похлебки налил, тарелку протянул, пристально за каждым движением следя. А едва я за ложку взялась, насмешливо поинтересовался:
И даже не спросишь отравлено ли?
Я хотела, честно призналась рабу, но решила тебя не обижать.
Спасибо, добрая госпожа, едко ответил он.
И видимо обиделся.
Из дома выскользнул домовой за добавкой, поцокал одобрительно, хваля повара, и умчался обратно в избу.
Твой первый су в смысле похлебка? спросила я, осторожно набирая варево в ложку.
Пахло вкусно.
Практически, угрюмо ответил архимаг, у которого впереди была в лучшем случае смерть, в худшем безумие а вообще-то у него впереди была я, и надо было бы ему как-нибудь на это намекнуть.
И вкус у похлебки оказался тоже потрясающим, я даже глаза прикрыла от удовольствия вкусно. Давно я горячего такого не ела, соскучилась.
Готовишь ты, решила, набирая уже пятую или шестую ложку, я кажется, после первой счет потеряла.
Маг мрачно посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:
Ты ведь уже поняла кто я. Повар из меня не лучший будет, я уже лет сорок как не готовил в принципе.
Чуть не подавилась, укоризненно взглянула на него и честно призналась:
Просто поверь, я готовлю хуже.
Подумала, и призналась еще честнее:
И ведьма с меня примерно такая же. Никакая в смысле.
Теперь аппетит пропал у мага, а взгляд стал очень, просто очень напряженным.
Подтверждая его худшие предположения, добавила:
Печать будем снимать.
Дура, тихо, но очень отчетливо произнес архимаг.
Пожала плечами, ничуть не отрицая.
Маг же, помолчав, спросил:
Ты природная ведьма, да?
Прирожденная, поправила его.
Он отложил свою тарелку и схватился за голову. Понимаю, я бы на его месте поступила бы примерно так же. Ну или сбежала. Нет, я бы, наверное, сбежала но у него ни шанса, на мне подчиняющий артефакт.
И что ты видишь, глядя на меня? хрипло спросил архимаг, зажмурившись до боли в глазах я в отражении котелка увидела.
Беду, несправедливость, боль, нехотя ответила я.
Он стиснул челюсти, но затем, выпрямился, чем только подчеркнул свою худобу и немощность, и сообщил:
Эту печать не снять. Поверь, и пытаться не стоит.
Да, но дура я, еще и неверующая, отозвалась беззаботно. И снимем мы ее, серьезно снимем. Я же прирожденная ведьма, так что рано или поздно, но снимем.
Архимаг посмотрел на меня так, что сразу стало ясно, где он видел меня, мою прирожденную магию и в целом мою уверенность, я лучезарно улыбнулась в ответ, сверкнув иллюзорными зелено-желтыми клыками.
И вдруг реальность изменилась!
И я на архимага смотрела, а видела иное. Дорогу, темную, залитую светом наливающейся кровью луны, бегущую женщину с двумя детьми держащимися за юбку матери, да одним в прижатым к груди, мужчин, следующих за ней и падающих одного за другим И хотя до моего заповедного леса оставалось две версты, решение пришло быстро взмах рукой и дорога делится на двое, уводя женщину и детей в безопасность, тихий шепот ветра и из своей норы встает леший, а по краям дороги растут-поднимаются лианы с ядовитыми шипами. И пусть не мой лес, не моя заповедная территория, но
Что ты творишь? яростный шепот моего охраняба.
Его я не видела, но протянув руку, сплела пальцы с его сильной ладонью, позволяя увидеть то, что вижу я.
И архимаг мгновенно сориентировавшись, сказал мне то, что уже и так знала:
Это не твоя территория!
А то я не знаю!
Слушай, не начал был маг.
Хрипло выдохнув, выгнулась всем телом, вливая дыхание заповедного леса в дорогу и ядовитые лианы волной слхлеснулись одна с другой, перекрывая преследователям путь.
Лесная Ведунья! послышался крик знакомый мне крик.
Не ее территории!
вторил ему тоже кто-то знакомый.
Я улыбнулась.
Есть яды, что не вредят животным, а вот людям
Что же ты делаешь?! взревел уже практически архимаг.
А по захваченной мной дороге распускались-расцветали источая яд кусты дурмана, росли и наполняли ночь ядом тысячей соцветий, падали с испуганных лошадей преследователи, теряли сознание преследуемые
И падала на землю я, очень надеясь, что не костер.
На землю положь.
Мужчина, стоявший со мной на руках, отошел от костра, и аккуратно опустил меня на траву. Отошел на шаг.
Вдох меня выгнуло дугой, едва не ломая кости, выдох и занывшая от боли спина касается всей поверхности почвы боль отпускает. Одна боль. Та, что физическая а вот другая терзает словно позабытый оголодавший зверь, вырвавшийся из клети «Не ее территории!» да, голос я узнала. Не ждала, не гадала, что встретиться доведется, а жизнь вот оно как
Медленно села, поджав колени к подбородку, обняла посидела, покачиваясь, да и позвала:
Леший.
Подчиненный мой явился мгновенно вылез по плечи из земли, на которой сидела, посмотрел вопросительно.
Какая из изб охотников у нас еще держится кое-как? спросила сходу.
Из охотничьих никакая, ответил он, ты ж охотников не жалуешь. Рыбацкие сохранились.
Где? уточнила я.
Леший, почесав шишковатый подбородок, вытащил из головы сучок, и нарисовал схему у излучья Зорянки. Указал на третью избу.