А потом, прямо со второго этажа, на землю спрыгнул оскорбленный бык, который копал землю копытом, пускал пар ноздрями и пригнул рогатую голову, демонстративно намекая, что он этого так не оставит, и вообще очень даже лежачих бьет Магу пришлось улепетывать обнаженным, одаривая на ходу одеянием всех, кроме себя столбы в Веснянках еще никогда не были такими нарядными.
Когда парочка «орущий маг и требующий справедливости бык» исчезла за поворотом, Славастена вернула изображение, вновь продемонстрировав себя, и вопросительно вскинула бровь.
Ну промямлила я, так получилось.
Да неужели? издевательски переспросила ведьма.
Я же не виновата, что бык обидчивый попался, попыталась оправдаться хоть как-то.
А кто поверит тебе, ведунья? и теперь не только издевка в голосе ее была, но и угроза.
Практически угроза.
Чуть не сглотнула нервно, сама не знаю, как удержалась.
Сделаем так, Весенка, голос Славастены сладок стал как мед, я тебя прикрою, и от совета, и от магов, от тебя лишь одного прошу не сегодня-завтра по твоей территории обоз с невольниками пройдет пропустишь. Пропустишь и Саврану слова не скажешь!
Так значит, да?
Очень медленно подняла руку, да и сделала то, о чем давно мечтала показала фигу бывшей наставнице. Внушительную такую фигу.
И глаза Славастены вспыхнули зеленым огнем.
Пожалеешь ведь, прошипела она.
Так уже, жалею-то, едко ответила я.
Я тебя дуру, пожалела тогда! прошипела стремительно стареющая ведьма.
Ну так а я не поумнела, не видно что ли? нагло спросила в ответ.
И остановила бег наливного яблочка, прерывая связь.
Посидела, сама не заметила, как задумчиво яблоко сгрызла, на сутки, не меньше, отрезая себя от всего мира. Может и к лучшему Потому что не поумнела, нет. И тогда мимо несправедливости не прошла, и сейчас вот в нее же вляпалась да так, что выберусь или нет неясно.
Из печи высунулся домовой, посмотрел на меня, догрызающую черенок от яблока укоризненно, покачал головой и сказал:
Ничему тебя жизнь не учит.
Даже отвечать не стала.
Поднялась, плащ на плечи накинула, капюшон на голову, иллюзию на лицо и руки, захватила клюку с артефактом раба подчиняющим и вышла на двор.
Охраняб мой ел сидя перед сдвинутым в сторону котлом и горящим огнем костра, в мокрой рубашке, некрепко держа тарелку, но с грацией орудуя ложкой. Меня он не услышал, сидел спиной к избе, да и шла я босая, но почувствовал замер.
Не оборачивайся, приказала, убирая иллюзию.
Что так? хрипло спросил.
Объяснять не стала, предупредила только:
Артефакт подчиняющий при мне.
Понял, сглотнул гулко.
Застыл, напряженно.
Я медленно подошла вплотную, прикоснулась ладонью к рубашке так, чтобы мокрая ткань обрисовала клеймо едва ли я рискнула бы прикоснуться к нему напрямую. А так, через ткань, провела, касаясь каждой из пяти меток. Три оставили те трое архимагов, что оставались в королевстве последними, раз этот четвертый, а вот две метки Одну магистр ставил, много сил в нее вложил, почти выгорел, а пятую того кто ставил пятую, последнюю, усиливая метку магистра, я не смогла определить.
Но стоило мне прикоснуться к ней мага затрясло.
Не бойся, вреда не причиню, тихо сказала я.
Не боюсь, с трудом сдерживая ярость, произнес он, но где твои когти, ведьма?
Я вздрогнула. Мгновенно отняла руку. Помолчала, а воинственно выдала:
Так подпилила. Мужик же в доме, надо соответствовать.
Он усмехнулся.
А затем как-то очень странно сказал:
Ты слишком хорошо вымыла котелок, ведьма. Он прямо сияет.
Меня пробрала дрожь. Очень медленно повернув голову, взглянула в сторону котла с похлебкой и увидела свое отражение растрепанные волосы, виднеющиеся из-под сползшего назад капюшона, лицо девчачье испуганное, глаза широко распахнутые и ужас, который я, к стыду своему не скрыла.
Да, меня тоже сползший на подбородок глаз напрягал меньше, чем это, хрипло признался маг.
Я поняла о чем он я ведьма молодая, в силу не вошедшая, то есть жертву еще не принесшая. А тут вот он весь в моей власти и целый архимаг. Убивай не хочу просто!
И ведь что сейчас не скажи не поверит. Выглядит все слишком уж и караван встретила, и себе забрала, и артефакт подчинения не забыла прихватить, а ошейник все так же на нем, и прикажи я на алтарь лечь сопротивляться не сможет.
Почувствовала себя
целой владетельницей целого мужика!
Рабовладелица уже звучит гордо, а я теперь целая архимаговладелица!
Постояла, подумала. Сняла плащ с себя, откинула на ступени, с клюки сняла артефакт демонстративно надела на шею, чтоб знали некоторые охранябы кто тут хозяин, и, отправив клюку прыгать в избу, обошла мужика и села рядом.
Посидела, подперев кулаком подбородок, посмотрела на огонь, затем искоса взглянула на мужика и спросила:
И как суп?
Похлебка, ответил он, все так же сидя с неестественно прямой спиной. Хочешь?
Кивнула, прикусив язык, чтобы не спросить «А не отравлено ли?». Свистнула домовому, тот принес еще тарелок и ложек, себе из казана похлебки набрал и умчался в дом он в этом лесу вообще гость незваный, потому у меня в домике и скрывается.