Колдфелл был очень рад, что ему не пришлось хоронить Люси рядом с Маргарет, его первой женой, которая с достойными ее титула почестями упокоилась в фамильном склепе в поместье «Семь дубов», что в Лестершире. Ах, умница Маргарет, супруга его души, чьим единственным недостатком было то, что она не смогла подарить ему сына!
Я я весьма сожалею о вашей утрате, граф, чопорно проговорил Хоуксклиф, избегая встречаться с ним взглядом.
Колдфелл покосился на герцога, вздохнул и кивнул.
Трудно поверить, что ее действительно больше нет. Такой молодой. Такой полной жизни.
Что вы теперь будете делать?
Завтра я уезжаю в Лестершир. Уверен, несколько недель в деревне помогут мне успокоиться. Посещение «Семи дубов» к тому же избавит его от подозрений, когда этот человек сделает за него все, что нужно.
Не сомневаюсь, что там вы скорее придете в себя, произнес Хоуксклиф принятую в их кругу формулу вежливости.
Оба надолго замолчали. Хоуксклиф погрузился в печальные думы. Колдфелл размышлял о том, что теперь ему будет не по себе в роскошном поместье в южном Кенсингтоне месте, где умерла Люси.
«Опускайте гроб! Пусть из ее не оскверненной плоти вырастут фиалки!» еле слышно процитировал Хоуксклиф.
Колдфелл посмотрел на него с жалостью:
Слова Лаэрта на могиле Офелии.
Герцог молча смотрел на буквы, высеченные на памятнике, имя Люси, даты ее рождения и смерти.
Я никогда не касался ее! наконец заговорил он и повернулся к Колдфеллу, сжавшись от внезапной боли. Даю вам слово джентльмена! Она вас никогда не обманывала.
Колдфелл спокойно выдержал его взгляд, затем кивнул, по-видимому, удовлетворенный, но вообще-то он и так все знал.
Ах, Роберт, произнес он после долгой паузы, это так странно как они ее нашли! Она каждый день ходила на наш пруд рисовать лебедей. Как могла она оступиться? Быть может, в голове у меня путается от горя, но все это для меня полная бессмыслица.
Она никак не могла оступиться, убежденно заявил Хоуксклиф. Она была осторожна очень осторожна.
Его пыл поразил Колдфелла. Прекрасно, значит, все будет намного проще, чем он думал.
Позвольте вас спросить, граф, продолжал герцог, не докладывали ли ваши слуги о чем-нибудь необычном в тот день?
Не докладывали.
Никто ничего не заметил? Не слышал? Она ведь была недалеко от дома. Неужели они не слышали, как она звала на помощь?
Может быть, она ушла под воду, не успев закричать
Хоуксклиф отвернулся, его твердые губы были крепко сжаты.
Граф, меня обуревают самые черные подозрения.
Колдфелл помолчал, глядя на него.
Хотелось бы мне успокоить вас, но, к сожалению, меня также терзают жестокие сомнения, наконец проговорил он.
Хоуксклиф повернулся и испытующе уставился на него. В его темных глазах пылал огонь.
Продолжайте.
Понимаете, что-то здесь не так. На камне, где она, как они говорят разбила голову, крови не было. Что мне делать? Я старый человек. Мои конечности отказываются мне служить. У меня нет сил, он сделал ударение на этих словах, разбираться в этой истории, хотя именно я, ее муж, должен выяснить подробности ее смерти.
Я займусь этим, пообещал Хоуксклиф.
Граф почувствовал, как его иссохшая душа задрожала от решимости, горевшей в глазах молодого человека.
Кого вы подозреваете? спросил Хоуксклиф, едва сдерживаясь, чтобы не броситься прямо сейчас на поиски убийцы.
Никогда в жизни Колдфелл не видел
свое дело до конца.
Долф потер руки, делая вид, что дрожит.
Сегодня прохладно. Спорю, что вы голодны.
Апельсины! Сладкие апельсины, прямо из солнечной Италии!
Это ваш последний шанс передумать и отправиться со мной в Брайтон. Я уезжаю завтра. Там будут и другие леди, если это вас беспокоит. Он подождал, но она по-прежнему не обращала на него внимания. Любовница принца-регента устраивает прием в фермерском доме на берегу моря. Приглашен я и мои друзья
Апельсины, пенни за штуку! Он вскричал в отчаянии:
Неужели вам безразлично, что из всех женщин в мире, которыми я могу обладать, я выбрал именно вас?
Если вы намереваетесь каждый день являться сюда и надоедать мне, могли бы по крайней мере купить апельсин.
Одно пенни, верно? Извините, я не ношу при себе мелочи, бросил он с презрительным смешком. К тому же от апельсинов у меня крапивница, и потом, с чего это я стану вам помогать? Вы капризное создание и вечно от меня убегаете. Сколько еще времени вы собираетесь меня отталкивать?
Пока это помогает, проворчала она.
Долф плотоядно засмеялся. Грум вел за ними лошадей, впряженных в разукрашенный фаэтон, держась на почтительном расстоянии.
Бел, милочка, вы благородная добыча, но пора кончать эту комедию. Вы доказали, что так же находчивы, как и упрямы, и так же умны, как и красивы. Каждое мое поползновение вы отвергали с восхитительной решимостью. Я аплодирую вам. А теперь, ради Бога, кончайте с этой чепухой, и я провожу вас домой. Вы сами себя позорите.
Это честная работа, ответила она гордо. А вот апельсины!
Вы сомневаетесь в моей привязанности?
Привязанности? Она повернулась к нему и поставила корзину на землю так резко, что апельсины рассыпались по тротуару. Вспомните, что вы сделали со мной и моим отцом! Если человек вам дорог, вы не станете разрушать его жизнь!