В мой реестр чертежей было занесено изображение этого объекта и его порядковый номер. Восьмой. Седьмое же место упорно пустовало. А, да: я же Центр контроля построил, правильно угадав его назначение. Вот он всей деструктивно-конструктивной движухой и управлял, существенно разгрузив мой проц в этом плане. Это, по сути, был настоящий центр базы, с которого управлялись все ее процессы, в том числе и военного характера. Так что мне уже не приходилось постоянно
«брать огонь на себя», самостоятельно выделяя приоритетные цели. Теперь список этих целей был забит в оборонительных алгоритмах Центра по приоритету, и он успешно их отыгрывал, первыми выбивая вожаков или особо опасных киберплантов, способных наносить огромный или дистанционный урон. Я, правда, таких еще не видел, но, памятуя о тех стреляющих синими кляксами ботов, предполагал, что такие же могут найтись и среди зверей. Рядовых же бойцов можно было победить и силами гарнизона базы, который так и был представлен одними Инженерами, хотя некоторые из них были уже пятого уровня.
Чертеж, что поместился на позицию 8, почему-то никак не именовался, хотя сама позиция была именно, что занята. Впрочем, заморочек с названием ни на секунду не возникло, и поэтому, через ту же секунду над иконкой уже красовались бледные символы, сложившие из себя «Исследовательский центр». Но вот с описанием его характеристик творилась полная беда: вместо понятных букв и цифр, строчки и абзацы заполняли совершенно невозможные, даже для меня, закорючки и местами, извините, вязь. Хотя и эта проблема меня не особо беспокоила. Больше всего я волновался за работоспособность получившегося строения. И еще за то, чем же мне его теперь кормить.
Основой здания по-прежнему являлся бот-ремонтник (вторым стал один из Близнецов) однако были в постройке и новшества: в исследовательский Центр был установлен также модуль «Церебро» одного из пойманных накануне киберплантов. И, кроме того, для обеспечения жизни этого самого модуля в конструкцию интегрировалась часть пищеварительной системы того же создания.
Модуль от киберпланта был выбран неслучайно: на этапе разработки исследовательского центра я столкнулся с проблемой, присущей нам, машинам. Дело было в исполнении процесса самого проектирования. Я не просто перебирал подходящие варианты да я и не перебирал их вовсе, схватив первый попавшийся! Ну, не первый, а третий, но всё равно, сути дела это не меняет. Так что вернее будет сказать, что я не перебирал подходящие варианты никогда.
Мы, как машины, шли от одного объекта исследования к другому через такой атрибут, как «вероятность». Если второй вариант окажется на 103% предпочтительнее первого, мы выберем второй вариант. Но вся беда в том, что на втором варианте мы и остановимся. Потому что отметка «100%» превышена, и идеала, идеальнее идеала для нас существовать уже не может. Таков путь.
А по факту может оказаться так, что мы сравниваем два куска дерьма, один из которых просто является более свежим дерьмом. И это означало, что мы, имея сугубо последовательные разумы, не добьёмся больших успехов на научном поприще.
Ведь, если бы я не нашёл тот сустав в корпусе погибшего бота, то скорее всего, я бы обошёлся тем, что есть. Я бы не стал подгонять цель разработки под текущие обстоятельства, а наоборот обстоятельства подогнал бы под опытный образец. Проще говоря, если бы мне захотелось, чтобы мой бот высоко прыгал, быстро бегал и перемещался по вертикальным поверхностям, то, не имея возможности придумать что-то лучшее, я бы отмел один, а то и два из этих пунктов, увеличив ему одну лишь скорость, то есть бег.
Но, наблюдая за действиями подконтрольных мне КП-2, КП-3 и последующих разведчиков, я заметил, что, в отличие от нас, киберов, биос подчиняется как раз обстоятельствам, анализируя абсолютно все события, происходящие в поле его зрения. На слабый щелчок веточки у него возникает не один вариант (Вариант 1: кто-то на нее наступил) как у роботов, а два и даже четыре. Интеллектуальный модуль этих тварей за мгновение обсчитывал множество абстрактных вариантов, на которые я бы потратил два дня и кучку батареек. Вся проблема была в моей дотошности: я не обрабатывал данные наполовину, а вот эти биосы как раз только этим и занимались их расчеты были мимолетными, поверхностными, и они, вместо повышения качества размышлений брали их количеством. То есть, получалось, что у них была куча легковесных задумок (можно сказать, лишь теней от мыслей) среди которых были одна-две стоящих.
Но вот как раз тут-то меня и пробило: имея в голове СРАЗУ сто вариантов, девяносто восемь из которых были дурацкими, они повышали свои шансы на нахождение наиболее верного. И повышали существенно, так как, например, у меня такого поля вариативности попросту не возникало мне не о чем было думать, так как просчитывать бесполезные идеи я не умею. Например, я не могу думать об одуванчике во время проектирования образцов импульсного оружия (почему я сейчас об этом подумал?) так как это абсолютно абсурдный для меня путь мышления. А дохлый лапохват может. Точнее, может его неразрушенный мозг. И сможет даже что-нибудь придумать наверное. Вот именно лапохвата