В дверь комнаты внести коробки получилось лишь по одной. Служка был изгнан с наказом ожидать в коляске и модистка откинула крышку коробки. Эмилия ахнула светло-бежевое платье мерцало и переливалось атласным блеском. Вспененное коричневое кружево украшало неглубокое декольте и пройму, по всему платью были рассыпаны крошечные парчовые бантики разных оттенков желтого и коричневого от совсем светлого, почти белого до оттенка горького шоколада, каждый бантик был прикреплен маленькой стеклянной бисеринкой цвета янтаря.
- Очень, очень интересный заказ, - продолжала щебетать модистка, - темное кружево это так необычно, но мы справились. И посмотрите, при всей красоте кроя пестрота оттенков придает платью оригинальность и подчеркивает вашу исключительность.
С неожиданной злостью Эмилия вдруг подумала, сколько же лишних полновесных монет отцу пришлось отдать за эту оригинальность. Модистка мигом почувствовала перемену в настроении клиентки и засуетилась:
- Давай те же примерим, посмотрите, как хорошо сидит, как освежает
Эмилия позволила надеть на себя прохладный атлас. Мрачно посмотрела на отражение в зеркале. Да, очень хорошо, лиф облегает фигуру, юбка мягко струится по ногам. Эмилия в зеркале сразу стала старше и очаровательнее. Модистка прихлопнула на макушку крошечную шляпку, с гордостью пояснив:
- Копия шляпки из последней коллекции Ивы Тарпан, вы вызовете ажиотаж!
- Мне надо показаться родителям.
- Конечно, конечно, идемте, они будут в восторге.
В библиотеке Генри и Луиза переговаривались, обсуждая будущее Эмилии, и привстали при виде входящей дочери. Генри присвистнул, заработав от супруги укоризненный взгляд.
- Эми, ты великолепна, - Луиза протянула к Эмили руки, намереваясь заключить дочь в объятия. Эмилия
нехотя сделала шаг поближе и мать очень осторожно, чтобы не помять платье, обняла ее. Потом все-таки обратила внимание на недовольное лицо Эмилии.
- Тебе не нравится?
- Нравится, очень, но
- Так Милая, давайте я Вас провожу, - Луиза выпустила дочь, подхватила модистку под локоток и повела ее к выходу. Эмилия осталась с отцом.
- И что же за такое «но» мешает моей малышке? Генри сел в кресло и принял суровый вид, пытаясь Эмилию развеселить.
Эмилия на уловки не поддалась:
- Я волнуюсь, что платье очень дорогое.
- Ничего страшного, - отмахнулся Генри, - я продал Дэвгри.
- Как? ахнула Эмилия, и слезы брызнули у нее из глаз, - Зачем? Не надо! она кинулась к двери, забыв, что на ней платье для предстоящего бала, но была остановлена окриком:
- Стой! Генри широкими шагами подошел к дочери, - Я пошутил, извини, неудачно. Дэвгри твоя цела и невредима, стоит овсом хрупает. Не переживай, уж тебе на платье деньги найдутся. И на туфельки тоже. И даже на приданое. В день свадьбы тебе отойдет чуть больше тысячи двухсот акров, леса или поля, в зависимости от того, кого ты выберешь, с севера или с востока, чтобы новое поместье было цельным. Эта земля будет неотчуждаема, и доход с нее будешь получать ты лично, муж на него не будет иметь никакого права. А теперь снимай платье, чтобы оно дожило до бала, и отнеси яблоко своей лошади, ты к ней уже четыре дня не заглядывала. И до комнаты иди, а не беги! закончил он уже Эмилии вслед.
Эмилия в комнате сняла и развесила на плечиках платье, отколола шляпку, надела повседневную одежду и направилась в кладовую надо было выполнить обещание, данное кузнецу, да и действительно, побаловать Дэвгри яблочком.
Набрав в корзинку разных фруктов, Эмилия отнесла их кузнецу, послушала его удивления по поводу незнакомых плодов, подробно рассказала, как какой называется. Отнесла яблоко кобылке. Та ласково толкнула девушку мордой, мол, где ты пропадала и с удовольствием сжевала лакомство. Потом вспомнила, что надо проверить гнездо малиновки и понаблюдать за птенцами. Потом заметила землянику в траве. В общем, домой Эмилия явилась ближе к ужину, перемазанная и взлохмаченная, и с полным подолом ягод.
Долго выслушивала причитания матери. Но больше чем от ее упреков, было стыдно от молчания отца. Эмилия и в самом деле понимала, что поступила неразумно, когда надо собираться и готовиться, исчезла на целый день, исцарапалась и покрылась пылью и загаром. В общем, как малое дитя.
После отмывания и ужина Эмилия была отправлена спать. Утром ее не будили. Девушка несколько раз просыпалась сама, вспоминала, что сегодня бал и засыпала снова.
После завтрака за Эмилию принялись специально вызванные парикмахер и художник по лицам. Вымыли волосы со специальным средством, позволяющим им потом не рассыпаться из сложной прически. Еще в мокрые вплели длинные пряди. Высушили. Сделали торжественную прическу, закрепив ее шпильками с желтыми кристаллами.
Сделали перерыв на обед.
Завернули прическу в специальную ткань, легкую, почти прозрачную, но вода с нее скатывалась, не приникая внутрь. Сполоснули саму Эмилию в теплой воде с травяным настоем. Надели белье, чулки и платье. Эмилия стоически терпела все эти хлопоты, понимая, что надо, что все так делают. Потом прикрыли платье белой тканью и принялись колдовать над лицом. Кисточками, щеточками, цветными порошками и мазями