Но она сама говорит, что обязана ездить с тобой к свекрови, удивлена я.
Да! В том то и дело! Потому что есть, видишь ли, определенные правила «как должны вести себя супруги». И Марина считает, что обязана их соблюдать. И я обязан.
Мне хочется уйти от разговора про подругу за её спиной.
Здесь мы возвращаемся к теме остроты ощущений. Эти шаблоны поведения в браке я пытаюсь поймать убегающую мысль Она махает перед моим носом жареным куском мяса. Вот смотри, я очень люблю готовить, про себя поправляю «любила», но у меня никак не складываются отношения с поджаркой стейков. Я не понимаю, ну не понимаю я, когда пора остановиться и выключить огонь они всё время кажутся мне сырыми. Саша прекрасно умеет справляться с этой функцией. Но нет! Всё должна готовить жена, всегда должна готовить жена так было
в семье его родителей, и в семье родителей его родителей и т. д. Более того он не похвалит меня за то, что я хорошо готовлю всё, подчеркиваю всё остальное. Он будет всегда попрекать меня тем, что я не умею жарить мясо.
Это демотивирует, вздыхает Илья. И ты уже, конечно, не любишь готовить.
Да ты просто мысли мои читаешь!
Нужны кивает Илья, подчёркивая убежденность в своих словах, нужны какие-то отступления от общепринятого И на тему остроты ощущений когда вы всё время живёте по этим шаблонам, когда правила регулируют всю вашу жизнь, любое взаимодействие это становится так предсказуемо. И так скучно
Невыносимо скучно. Апатия между супругами пробирается своими мерзкими щупальцами до всего. Хотя, наверное, я ошибаюсь. Ведь у меня есть увлечения, которые вряд ли этому подвластны. А кто-то уходит в работу с головой как мой муж, например. Почему же мы не можем рассказывать друг другу про то, что нас интересует? Почему эта оживлённость не прорастает из разговоров в отношения, а гибнет на корню? Может, мы слишком разные?
Ещё меня волнует тема обсуждения общих интересов, вздыхаю я.
Александр наверняка обладает широким кругозором, убеждённо заявляет Илья.
Ты намекаешь, что в отсутствии общих интересов стоит упрекать не его, а меня? я вскидываю бровь.
С чего ты это взяла? Илья даже немного обиделся. Уверен с тобой есть о чём поговорить. Но вот у тебя не бывает после разговора такого ощущения, что тебя слушали из вежливости. Здесь вопрос в понимании Конечно, зависит от обоих: нужно не только уметь слышать, но и уметь донести свою мысль до собеседника.
Да, с этим у нас с мужем явные проблемы. Я не понимаю его научных терминов, и этой необходимости всё время умничать. Он говорит, что я изъясняюсь очень туманно, и иногда он понимает меня превратно. Я не знаю, кто решил, что в его книжках истина в последней инстанции, но мне хочется прямо сейчас задать ему этот вопрос. Он сейчас в доме. Интересно, Яна пришла в себя? Или уснула? Может быть, ей снится мой муж, и он кажется ей очень красивым.
Я вдруг вспоминаю, что хотела сравнить его с Ильёй. Илья сейчас задумчив, откинулся на спинку стула, немного опустил голову и хмурит лоб. Он теребит циферблат наручных часов, но вряд ли думает о времени. Эй, о чём ты думаешь? Хотелось бы мне знать Он чуть подаётся вперёд, и тень, которая загораживала его лицо от света, исчезает. Он поднимает голову. Он смотрит на меня. Светлые глаза. У него светлые глаза, светлее, чем туман за Эресуннским мостом. И меня он слышал.
Илья опять улыбается:
Вот с тобой у меня нет ощущения
Оля! это голос моего мужа.
О, ну да ладно! Не сейчас! Я не хочу никуда идти!
Иду! кричу я.
Мы встаём и идём к дому по вымощенной красной плиткой зигзагообразной дорожке.
Ольга, Ольга, напевает Илья, и мне кажется, что это мотив из песни «Мельницы». Спасибо тебе за разговор.
Как же громко он отхлёбывает чай! Мне кажется, я слышу, как жидкость скользит по его гортани; кадык неуклюже дёргается, когда он сглатывает. Мой муж любит приторный чай, и пьёт его в три залпа, поэтому сахаринки не успевают раствориться и остаются на внутренностях чашки всклокоченным шматком. Его желудок жадно переваривает обглоданное мясо, на которое течёт вязкая коричневая вода. Как низко он склоняет голову к своей книге (купи очки!), горбится, нависает над ней так, словно и её сейчас сожрёт.
О чём был ваш разговор с Ильёй? спрашивает мой муж.
Хочется ответить сухо, но не получается. Я вспоминаю разговор, пробегаю по фразам не читая, а словно рассматривая с затаённым дыханием исписанную арабской вязью страницу книги.
О чём мы говорили? Об остроте ощущений о правилах
Я чувствую, как все мышцы моего лица расслабляются так после порыва ледяного февральского ветра, затыкающего рот и бьющего в глаза, с облегчением открываешь лицо и втягиваешь спокойный воздух. Я охотно возвращаюсь к беседке, на лужайку, где мы сидели у мангала. Он смотрит на меня очень внимательно, щурит глаза. Мне кажется, я могу представить, что он и сейчас сидит напротив. Как в фильме Бергмана «Персона», я сдвигаю лица двух людей в одно Илья и мой муж. Господи, как же они непохожи у моего мужа шире глаза, они мутного серого цвета, его губы толще, подбородок меньше какое уродливое существо получается: с разной величиной и цветом глаз, с деформированным овалом