Итак, спокойствие было нарушено сперва по поводу шествия.
Я уже это слышала, отвечала матрона и зевнула. Я люблю процессии.
Но, сказал с легким волнением префект, люди и здесь, как в Риме и везде, если они не подчиняются приказанию одного человека, являются сынами раздора и отцами распри даже в том случае, когда дело идет об устройстве какого-нибудь мирного празднества.
Тебе, по-видимому, неприятно, что Адриана желают почтить такими пышными празднествами?
Ты шутишь. Именно потому, что я особенно желаю, чтобы они вышли как можно блистательнее, я самолично вхожу во все подробности, и, к моему удовольствию, мне удалось укротить даже строптивых. Едва ли я по должности был обязан
Я думала, что ты не только слуга государства, но и друг моего супруга.
Я горжусь тем, что имею право называть себя этим именем.
Да, у Адриана стало много, очень много друзей с тех пор, как он носит багряницу. Ну, теперь ты забыл свое дурное расположение духа? Ты, должно быть, сделался очень впечатлительным, Титиан; у бедной Юлии очень раздражительный супруг.
Она не столь достойна сожаления, как ты думаешь, возразил Титиан с достоинством, так как моя должность до такой степени погружает меня в заботы, что жена редко имеет возможность замечать мое возбужденное состояние. Если я забыл скрыть от тебя свое волнение, то прошу простить меня и приписать это моему горячему желанию обеспечить для Адриана достойный его прием.
Не думай, что я сержусь на тебя Однако вернемся к твоей жене. Значит, она разделяет мою участь. Бедные, мы не получаем от своих мужей ничего, кроме объедков после государственных дел, которые все поглощают. Но рассказывай же, рассказывай!
Самые тяжелые часы я пережил из-за неприязни между евреями и другими гражданами.
Я ненавижу эти проклятые секты евреев, христиан, или как они там называются! Не отказываются ли они внести свою долю пожертвований для приема императора?
Напротив, алабарх , их богатый глава, вызвался взять на себя все издержки на целую навмахию , а его единоверец Артемион
Ну? Так пусть возьмут от них деньги, пусть возьмут!
Эллинские граждане чувствуют себя достаточно богатыми, чтобы принять на свой счет все издержки, которые будут составлять много миллионов сестерциев, и добиваются того, чтобы исключить евреев везде из своих процессий и зрелищ.
Они правы.
Позволь мне спросить тебя: справедливо ли было бы помешать половине александрийцев оказать почет своему императору?
Адриан с удовольствием откажется от
этой чести. Титулы «Африканский», «Германский», «Дакийский» служили к славе наших победителей, но, после того как Тит разрушил Иерусалим, он не позволил назвать себя «Иудейским» .
Он поступил так потому, что его пугало воспоминание о потоках крови, которые он вынужден был пролить, чтобы сломить упорное сопротивление этого народа. Приходилось ломать побежденному сустав за суставом, палец за пальцем, прежде чем он наконец решил покориться.
Ты опять говоришь почти как поэт. Уж не выбрали ли тебя эти люди своим адвокатом?
Я знаю их и стараюсь оказывать им справедливость, как всем гражданам этой страны, которой управляю от имени государства и императора. Они платят такие же подати, как и другие александрийцы, даже больше других, потому что между ними есть очень много богатых людей, они прославились в области торговли, ремесел, науки и искусства, и потому я мерю их тою же меркой, какой и остальных жителей этого города. До их суеверия мне так же мало дела, как и до суеверия египтян.
Но оно выходит из границ. В Aelia Capitolina , которую Адриан украсил многими зданиями, они отказались принести жертву статуям Юпитера и Геры. Это значит, что они отказываются воздавать честь мне и моему супругу.
Им запрещено служить какому-либо другому богу, кроме их собственного. Aelia была выстроена на развалинах их Иерусалима, а статуи, о которых ты говоришь, стоят на священнейших для них местах.
Какое нам дело до этого?
Тебе известно, что и Гай не мог убедить их поставить свою статую в святая святых их храма. Даже наместник Петроний должен был согласиться, что принудить их к тому значит поголовно истребить их .
В таком случае пусть будет с ними то, чего они заслуживают. Уничтожить их! вскричала Сабина.
Уничтожить? спросил префект. В одной Александрии почти половину граждан, то есть несколько сот тысяч верноподданных уничтожить?
Так много? спросила императрица с испугом. Но это ужасно! Всемогущий Зевс! Что, если эта масса восстанет против нас? Никто не говорил мне об этой опасности В Киренаике и в Саламине на Кипре они грабили десятки тысяч своих сограждан.
Их раздражили до крайности, и они оказались сильнее своих угнетателей.
А в их собственной стране, говорят, восстание следует за восстанием.
Все из-за тех жертвоприношений, о которых мы сейчас говорили. Теперь легатом в Палестине Тинний Руф . У него, правда, противный, резкий голос, но, по-видимому, он не такой человек, чтобы позволить шутить с собой, и сумеет укротить это опасное отродье.