Скинув сапоги, лег лицом в подушку, ждал, ждал Стeшу. Но та не приходила, не шел и сон.
Встал. Походил по комнате нарочно шумно, чтоб слышали на той половине, двигая стульями. Вспомнил, что днем, помогая ребятам устанавливать плуг, как-то зацепил рукавом, порвал. Решил залатать. Пусть Стеша приходит. Он будет сидеть, шить и молчать: любуйся, мол, какой у тебя догляд за мужем, не совестно?
Разыскивая в коробке из-под печенья нитки, он наткнулся на комсомольский билет.
На собраниях Стешу не встречал, знакомился полной анкеты не требовал. Потом как-то привык она работает, на работу не жалуется, и в голову не приходило поинтересоваться, комсомолка или нет.
С виду новенькому, не мятому, не затертому билету было четыре года. На карточке Стеша почти девочка, лицо простоватое, брови напряженно подняты; теперь куда красивее она выглядит. Членские взносы заплачены только за три месяца. Давно выбыла, четыре года билет валяется.
Держа в руках этот билет, Федор задумался: «Жена, ближе-то и нету человека, три месяца с ней живу, а ведь не только это, многого еще, пожалуй, не знаю про нее Верно говорят: Чужая душа потемки.
Стеша так и не пришла, ночевала у родителей.
10
И работу то она нашла тихую, не пыльную, лишь бы в колхозе не сидеть И комсомольский билет забросила, сунула вместе с нитками, забыла, и горя мало
Но ведь все ж она душевный человек, мало ль промеж них пережитого, плохим словом о прошлом не обмолвишься, просто крест на ней не поставишь
Шесть лет работает Федор бригадиром трактористов, а трактористы в деревне особая статья. Этот народ цену себе знает, любит независимость. Со всякими ребятами приходилось сталкиваться. Случалось, подносили под нос пропахший керосином кулак: «Не командуй, Федька! Сами с усами». Но и таких Федор обламывал. По начальству не ходил, не плакал в жилетку: сил-де нет, управы не найду. Шелковыми становились ребята, умел договориться. Девчата под его началом работали Ну, с девчатами легче легкого. Слово за слово, коль смазлива, то, глядишь, и за подбородочек можно взять сразу растает. Стеша тоже человек. Договориться нельзя, что ли? Из-за чего сыр-бор разгорелся? Из-за лошади. Да Стеша и сама откажется, только подойти надо умеючи. «Ай, Федор! Что ж тут казниться-то? Со своей женой да не столковаться смех!»
Федор с трудом дождался обеденной поры.
Стешу он застал дома, и она встретила его на удивление мирно.
Вернулся, поперечный? А я уж думала, и к ночи не придешь. Наказание ты мое! Ладно, садись обедать.
С самого утра Федор готовился к разговору, сам про себя спорил, придумывал ответы, упреки, шутки. И на вот все ни к чему. Стеша не держит на сердце обиды. Федор даже немного растерялся.
Так ведь, Стеша, сама посуди Чего просила Разве можно Не время теперь
Это ты о чем? О лошади? Так об этом
и говорить нечего. Ты не захотел отец достал. Он уже пашет. Мимо шел, не заглянул небось, не поинтересовался.
Как достали? Откуда?
Откуда, откуда Да все оттуда же. Пошли к Варваре и попросили. Это ты гордец выискался совести не хватит! Садись уж за стол. Сегодня суп с курятиной, солонина-то, чай, опостылела.
Она, как всегда, спокойна и деловита. Мягкой поступью ходит вокруг стола, осторожно, чтоб не испачкать белой кофточки, в которой она сидит на работе, подхватывает тряпками тяжелые чугуны, легко их переставляет. С ней да ругаться, про нее да плохо думать, кто же не без греха?
И все же во время обеда Федор молчал, но переставал думать: «Как это Варвара решилась? Нет же лишних лошадей. Ни Силантия Петровича, ни Алевтину Ивановну она вроде особо не жалует. Что-то не то»
После обеда он нарочно завернул за угол, полюбовался: Стеша не шутила по черной, взрыхленной земле прыгали галки, тесть, сутулясь, неровными оступающимися шажочками шел за плугом.
У Федора неспокойно стало на душе.
Тетка Варвара хмуро отвела от него взгляд.
Ты лошадь просил, сказала она, не обращая внимания на произнесенное Федором: «Здравствуй, Степановна». Так я дала ее.
Я? Лошадь?
Иль не просил, скажешь? Силан утром целый час подле меня сидел, попрекал, что относимся к людям плохо, что ты, мол, ради колхоза покой потерял, а я уважить тебя не могу. Так и сказал: «Федор просит уважить» Еще пристращал: кобыленку жалеешь как бы дороже не обошлось. Я Настасье Пестуновой отказала, у нее пятеро мал мала меньше, сама хворая, мужа нет А тебя уважила. Приходится Оно верно план-то сева дороже заезженной кобыленки.
Не просил я лошадь, тетка Варвара! Но тетка Варвара всем телом повернулась к бухгалтеру:
Так ты куда ж, красавец писаный, этот остаток заприходовал?
Тетка Варвара! Слышь! Нечего мне затылок показывать, выслушать надо!
А ты не кричи на меня. На свою родню иди крикни, ежели они тебя обидели.
Как ошпаренный выскочил Федор из конторы, широким шагом зашагал к дому.
Он подождал, пока большеголовая, кланявшаяся мордой на каждом шагу лошадь добралась до обочины, взял ее за поводок.
Стой, батя.
Чего тебе? Выцветшая, с черным околышем военная фуражка была велика тестю, треснувший матовый козырек наполз на хрящеватый нос.