Вино выпито, бутерброды съедены, танцы начали повторяться. Вася Гребенников показал свои фокусы с часами, которые прятал под опрокинутую тарелку и вежливо доставал из кармана директора. Вася делал эти фокусы с торжественной физиономией, но все давно их знали ни одно выступление самодеятельности не проходило без пропавших у всех на глазах часов.
Дошло дело до фокусов значит, от школьного вечера ждать больше нечего. Ребята и девчата сбивались по углам, шушукались голова к голове.
Игорь Проухов отыскал Сократа Онучина:
Старик, не пора ли нам вырваться на свежий воздух, обрести полную свободу?
Мы мыслим в одном плане, фратер. Генка идет?
И Генка, и Натка, и Вера Жерих Где твои гусли, бард?
Гусли здесь, а ты приготовил пушечное ядро?
Предлагаю захватить Юльку. Как-никак она сегодня встряхнула основы.
У меня лично возражений нет, фратер.
Учителя один за другим потянулись к выходу.
3
Учительская щедро залита электрическим светом. За распахнутыми окнами по-летнему запоздало назревала ночь. Влипались городские запахи остывающего асфальта, бензинового перегара, тополиной свежести, едва уловимой, жалкий, стертый след минувшей весны.
Снизу все еще доносились звуки танцев.
Ольга Олеговна имела в учительской свое насиженное место маленький столик в дальнем углу. Между собой учителя называли это место прокурорским. Во время педсоветов отсюда часто произносились обвинения, а порой и решительные приговоры.
Физик Решников с Иннокентием Сергеевичем пристроились у открытого окна и сразу же закурили. Нина Семеновна опустилась на стул у самой двери. Она здесь гостья в другом конце школы есть другая учительская, поменьше, поскромней, для учителей начальных классов, там свой завуч, свои порядки, только директор один, все тот же Иван Игнатьевич. Сам Иван Игнатьевич не сел, а с насупленно-распаренным лицом, покачивая пухлыми борцовскими плечами, стал ходить по учительской, задевая за стулья. Он явно старался показать, что говорить не о чем, что какие бы то ни было прения неуместны время позднее, вечер окончен. Зоя Владимировна уселась за длинный, через всю учительскую стол, натянуто-прямая, со вскинутой седой головой снова обособленная. У нее, похоже, врожденный талант оставаться среди людей одинокой.
С минуту Ольга Олеговна оглядывала всех. Ей давно за сорок, легкая полнота не придает внушительности, наоборот, вызывает впечатление мягкости, податливости домашняя женщина, любящая уют, и лицо под неукротимо вьющимися волосами тоже кажется обманчиво мягким, чуть ли не бесхарактерным. Энергия таилась лишь в больших, темных, неувядающе красивых глазах. Да еще голос ее, грудной, сильный, заставлял сразу настораживаться.
Ну так что скажете
о выступлении Студёнцевой? спросила Ольга Олеговна.
Директор остановился посреди учительской и произнес, должно быть, заранее заготовленную фразу:
А, собственно, что случилось? На девочку нашла минута растерянности, вполне, кстати, оправданная, и она высказала это в несколько повышенном тоне.
За наши труды нас очередной раз умыли, сухо вставила Зоя Владимировна.
Ольга Олеговна задержалась на увядшем лице Зои Владимировны долгим взглядом. Они не любили друг друга и скрывали это даже от самих себя. И сейчас Ольга Олеговна, пропустив замечание Зои Владимировны, спросила почти с кротостью:
Значит, вы думаете, что ничего особенного не произошло?
Если считать, что черная неблагодарность ничего особого, съязвила Зоя Владимировна и с досадой хлопнула сухонькой невесомой ладошкой по столу. И самое обидное одернуть, наказать мы уже не можем. Теперь эта Студёнцева вне нашей досягаемости!
От этих слов вспыхнула Нина Семеновна, густо, до слез в глазах:
Одернуть? Наказать?! Не понимаю! Я Я не встречала таких детей Таких чутких и отзывчивых, какой была Юлечка Студёнцева. Через нее Да, главным образом через нее я, молодая, глупая, неумелая, поверила в себя: могу учить, могу добиваться успехов!
А мне кажется, произошло нечто особенное, чуть возвысила голос Ольга Олеговна.
Директор Иван Игнатьевич пожал плечами.
Юлия Студёнцева наша гордость, человек, в котором воплотились все наши замыслы. Наш многолетний труд говорит против нас! Разве это не повод для тревоги?
Громоздящиеся над темными глазами волосы, бледное лицо Ольга Олеговна из своего угла требовательно разглядывала разбросанных по светлой учительской учителей.
4
Самым видным в этой группе был Генка Голиков. Генка городская знаменитость, открытое лицо, светлоглаз, светловолос, рост сто девяносто, плечист, мускулист. В городской секции самбо он бросал через голову взрослых парней из комбината бог мальчишек, гроза шпанистой ребятни из пригородного поселка Индии.
Это экзотическое название произошло от весьма обыденных слов «индивидуальное строительство», сокращенно «инд-строй». Когда-то, еще при закладке комбината, из-за острой нехватки жилья было принято решение поощрять частную застройку. Выделили место в стороне от города, за безымянным оврагом. И пошли там лепиться дома то тяп-ляп на скорую руку, сколоченные из горбыля, крытые толем, то хозяйски-добротные, под железом, с застеклен-ными террасками, со службами. Давно вырос город, немало жителей Индии переселилось в пятиэтажные, с газом, с канализацией здания, но Индия не пустела и не собиралась вымирать. В ней появлялись новые жители. Индия пристанище перекати-поля. В Индии свои порядки и свои законы, приводящие порой в отчаянье милицию.