Ну! гаркнул рыбак.
Трошка снова взял удочки и, боязливо положив их у наших ног, хотел было уйти.
Ко мне! крикнул рыбак и страшно заскрипел зубами.
Не бей! Трошка в истерике начал извиваться на траве, лицо его перекосилось, а в нормальном глазу сверкнула слеза.
Тут я, не помня себя, подскочил к рыбаку и, дрожа и задыхаясь от слёз, закричал что есть мочи:
Дяденька! Это я подарил ему удочки, я! Все до одной я!
Рыбак выплюнул папиросу, повернулся и пошёл к берегу. Дедушка обнял меня за плечи, не забыв при этом захватить удочки, и повёл, как больного, к нашей палатке. Бабушка Наташа вытерла мокрым полотенцем моё лицо и трагически сказала:
Господи боже мой, что же это такое?
Надо уезжать от этого соседства! сказал дедушка.
Решено было назавтра сниматься с якоря и плыть на какой-нибудь совсем безлюдный остров. Мы начали потихоньку-помаленьку собираться. Бабушка Наташа не отпускала меня от себя ни на шаг, даже в самую жаркую пору не пошла загорать. Я понял, что меня решили охранять от Трошкиного дурного влияния. Вернее, к такому заключению пришла только одна бабушка Наташа, а дедушка возражал против такого надзора за мной. Я слышал, как он говорил, что его внук за эту поездку окреп не только физически, но и духовно, и поэтому его не так просто сбить с толку. Да и потом, утверждал дедушка, излишняя изоляция ребёнка это не метод правильного воспитания. Наоборот, широкое общение с разными людьми поможет человеку научиться разбираться в их поступках.
Я был полностью согласен с такой установкой. В конце концов, у меня своя голова на плечах. Но что поделаешь? У моей бабушки Наташи появился ещё какой-то страх за меня. Когда я пошёл купаться, она потребовала:
Далеко не уплывай!
Но почему?
А если начнёшь тонуть?
Какая же разница, где я начну тонуть в трёх метрах от берега или в десяти? Ты же, бабушка Наташа, всё равно плаваешь очень плохо.
Не разговаривай, купайся на моих глазах.
Вот она опять, женская логика. Словно бабушке Наташе будет легче, если я утону на её глазах?
Вода была тёплая-тёплая, и я всё время нырял. Один раз не рассчитал и стукнулся головой обо что-то твёрдое, и тут мне пришла мысль, что, наверное, Трошка разрушил модель. Я выскочил из воды как ошпаренный и помчался к модели. И что же я увидел? Модель не только была не разрушена, а наоборот Все берега утрамбованы, а реки, каналы и водохранилища были углублены, и по ним пущены корабли из спичечных коробок от Чёрного моря до Балтийского.
«И когда это он всё успел? Наверное, до восхода солнца», думал я.
Трошка, конечно, сразу понял, что я под строгим надзором, и воровски на меня поглядывал из своей палатки, А я не терял надежды, что бабушка Наташа меня проглядит и я улизну к нему. Мне очень хотелось с ним поговорить. Но вот теперь, когда осталась только одна ночь, трудно было рассчитывать на тайную встречу. А жалко, очень жалко! Что бы там ни говорили мои дед и бабушка, дескать, Трошка парень дерзкий, без всякой выдержки, что, дескать, его поведение идёт не от хорошего воспитания, а от грубой жизни, в которой он
вращается Ну и что же? Пускай он дерзкий, невыдержанный, но зато он по-настоящему отважный, смелый человек!
А что ты знаешь о его смелости? спросил меня дедушка.
Как что? Разве трус рискнёт украсть удочки, если будет знать, что за это его жестоко изобьют? А ведь удочки-то ему не нужны, у них вон сколько разных! Он это сделал так, из храбрости.
Дедушка долго молчал, наверное, соображал, правильно ли я думал о Трошке.
Видишь ли, ему бы надо проявлять свою смелость в других делах. Например: прыгать с парашютом, забираться на самые высокие скалы, ну и мало ли ещё в чём можно испытывать себя в вашем возрасте, сказал дедушка.
А я сразу подумал, что необходимо обязательно передать Трошке этот дедушкин совет. Только вот как это сделать?
Вечером всё небо заволокло косматыми, чёрными тучами. Дедушка с Орланом на всякий случай проверили, хорошо ли причален корабль к кусту. Мы с бабушкой, ложась спать, завязали рукав-окно и на все пуговицы застегнули дверь палатки. Ещё не успели заснуть, как начали полыхать молнии. Где-то вдалеке загремело.
Бабушка Наташа, ты слышишь?
Слышу, спи, Виталий, спи.
Серка в такую погоду не пошёл на промысел, залез к нам в палатку. Я укутал его с головой одеялом: все животные очень боятся грома.
Молнии блистали всё ярче и ярче. При каждой вспышке в палатке становилось как днём. Ещё далёкий гром раздавался то с одной стороны, то с другой
Мне не лежалось, я нашёл маленькую дырочку и выглянул.
Бабушка, посмотри, посмотри!
Бабушка Наташа неохотно приподнялась.
Величественное зрелище! Кажется, что на небе не туча, а огромные чёрные скалы, взрывающиеся от больших зарядов динамита, сказала она, припав к дырочке.
Внезапно налетел ветер. Засвистал, завыл и начал со всех сторон рвать нашу палатку так, что даже колья заскрипели.
А почему нет дождя?
Будет и дождь, ложись!
И как только бабушка Наташа это сказала, такой грянул гром, такой гром, что вся земля задрожала. И сразу же, как из шлангов, начали хлестать нас сбоку упругие струи дождя. А противный ветер забирался через все даже самые крохотные дырочки в нашу палатку и надувал её пузырём. Ветру, наверное, пришла в голову озорная мысль сорвать палатку и покатить её вместе с нами, как перекати-поле. Но мы с бабушкой Наташей сразу разгадали его. Упёрлись всеми четырьмя руками и всеми четырьмя ногами в стены и в потолок палатки. В таком положении мы, наверное, были похожи на крабов, но ничего, зато палатка наша устояла, только вот потекла. Оказывается, во время дождя нельзя касаться палатки: шёлк, из которого она сшита, сразу начинает пропускать воду.