Пей!
Сделал несколько глотков. Вроде бы полегче стало, а сил совсем нет. С трудом повернул голову Арминек рядом лежит, как засохшая пучка. И снова все расползлось перед глазами.
Позже незнакомец заставлял глотать что-то горячее. Кажется, чай со сгущенкой. Вкуса я не ощущал. Во рту все еще сплошная табачная горечь. Попытался протереть глаза и от рук разит табачищем до тошноты. Хотел спросить хоть что-нибудь- слова сказать не могу. И Арминек молчит. Только постанывает, будто собачонка маленькая скулит.
Не знаю, сколько времени так прошло. То забудусь, то в себя приду. Открою глаза сразу голова кругом идет. Кажется, что вокруг много людей. Слышу знакомые голоса. Вот что- то сказала Майра Михайловна, а это Ктара и Тачана Ху-рун Иванович сердито выговаривает И за балаганом галдят, не разобрать, кто и что. Смеются, Неужели над нами?
Что с ними?
От голода ослабели.
Нет, видимо, отравились чем-то.
С трудом обшариваю взглядом шалаш. Никого! И голосов не слыхать. Значит, почудилось. Впрочем, кто-то склонился над Арминеком. Спиной ко мне. Это тот же человек, который давал мне пить. Он вышел из балагана.
Понемногу начинает проясняться в голове. Вспоминаю про свою записку-завещание. Где она? Пошарил вокруг себя нету. Может, сгорела? Это бы лучше. Тогда никто не узнает нашу тайну. Костер горит, и над ним висит закопченный чайник. Значит, наш огонь не погас. Тогда все в порядке. Вот очухаемся и донесем его до аала. Обязательно донесем.
Попробовал приподняться. Сел. В ушах звенит. Пришлось лечь. Слышу: «То-о-лай!»- Ктара зовет.
Сейчас!- отвечаю.
С трудом сполз с лежанки, выбрался на воздух, схватился за тонкую осинку и выпустить боюсь упаду. Нет никакой Ктары. Никого нет. А земля, деревья, поляны кружатся, кружатся Свалился я, уткнулся носом в траву, дышу прохладной сыростью и с каждым вздохом становится легче.
Совсем близко кто-то вполголоса пел. На самом деле пел. Это мне не чудилось. Разглядеть я только еще не мог. Постепенно все становится на свои места: небо наверху, деревья зеленые, земля не качается. А цветов-то, цветов сколько!.. И жарки, и кукушкины слезки, и марьины коренья Где наши глаза раньше были?
Песня слышнее. Я сел на валежину. Сзади кто-то приближается. Боюсь оглянуться. Вдруг опять мерещится? Не утерпел, обернулся. Аток Павлович! Идет, улыбаясь, прямо ко мне. Подошел, схватил мои руки.
Толай! Что с вами случилось? Всю ночь отваживался. Как вы сюда попали? Заблудились?
А вы почему здесь?
Я вас по дыму костра нашел. Тут, кроме нашей партии, на сто верст ни души. И вдруг дым. Думал, опять пожар. Пошел смотреть и на вас наткнулся. Вот ведь как бывает! Вы меня выручили, а я к вам на помощь пришел. Хорошо, что так получилось Ну, рассказывай.
Мы не заблудились,- не сразу говорю я.- Мы эти места теперь хорошо знаем.
Чем вы отравились?
Хотя мы с Арминеком насквозь прокоптились табачным дымом, так что догадаться нетрудно, я вру напропалую, вспомнив, что возле костра окурков, кажется, нет.
Смородину ели зеленую. Черемшу. Пучки рвали. Саранку копали
Аток Павлович сочувственно кивает Не поймешь поверил или нет.
Он помог мне встать и, придерживая за локоть, повел на взгорок. Оттуда далеко видно. Должно быть, хотел показать, где мы находимся.
Я вон откуда пришел. Даже подумать не мог, что вас тут обнаружу. Здорово вас прихватило. Не знаю, что было бы, не подоспей я
А мы давно собирались сюда. Красивые места тут. С перевала спустишься, там реки текут в обратную сторону. А дальше пойдешь,- повторяю я слова деда Нартаса,- травы и цветы не вянут, деревья всегда зеленые, реки не замерзают
Чудеса какие! Интересно ты рассказываешь.
Старики так говорят.
А-а, помню, помню. Вы же прошлый раз какой-то шалаш нашли. Не этот?
Нет. А этот тоже дед Нартас ставил.
А сам думаю про себя: «Знает про наш секрет или не знает?»
Тола-ай! досится из балагана.
Пойдем,- торопит Аток Павлович.- Друг потерял тебя.
Мне уже совсем хорошо. Сам бегом с горки спустился, раньше Атока Павловича к шалашу подбежал, а войти почему-то боюсь. Как-то ведь придется объясняться с нашим спасителем. И врать нехорошо, и правду сказать нельзя тайна же, да еще какая! Поделиться с ним нашим секретом мы не можем, иначе пропадет небесный огонь. И неспокойно оттого, что мог Аток Павлович подобрать мою записку. Может, он все уже знает, да помалкивает? Хочет что-нибудь выпытать у нас. Ну уж пусть не надеется, не проговоримся! Арминеку про записку тоже говорить не
надо рассердится.
Прежде чем зайти в шалаш, оглядел костер перед входом. Горит вовсю. С краю кучка пепла. Похоже, от сгоревшей бумаги Ныряю в балаган.
Ну, как дела? следом за мной входит Аток Павлович.- Молодцом, Арминек, выглядишь. Встаешь? Очень хорошо.
Здра- поперхнулся Арминек.
Значит, и он только сейчас увидел изыскателя.
Не тошнит?
Нет.- Друг переводит взгляд на меня.
Давай-ка на воздух,- предлагает Аток Павлович.- Обопрись на меня. Вот так. Потихоньку Посидите тут пока, а я поесть приготовлю. Пора вам что-нибудь кроме чая с молоком проглотить. Я тут вашу банку сгущенки нашел пригодилась. Пришлось к нам в табор сбегать, прихватить кое-что посущественней.