Борис Маркович Раевский Александр Львович Софьин По следам М.Р. 
ПО СЛЕДАМ М.Р.
Глава I НАХОДКА АЛЕКСЕЯ БАШМАКОВА
Небольшой отряд археологов, идущий по таежной дороге, остановился.
Лошади, груженные вьюками и ящиками, тревожно вскидывали головы. Люди настороженно повернулись в сторону непонятного шума. Все разговоры смолкли. Оба проводника-бурята, ехавшие в голове и в хвосте колонны, соскочили с коней и поспешили к начальнику экспедиции Башмакову. Буряты обменялись несколькими словами на своем языке, и затем старший из них, Дунгуз, негромко сказал:
Так что плохо, товарищ. Обвал, однако, верст за семь отсюда
Ага, за семь, возле Старого Гольца, подтвердил Орон. Давай команду, товарищ, перекур делай. А мы с Дунгузом туда-сюда съездим
Башмаков молча кивнул. Дунгуз и Орон сели на своих низкорослых лошадок и поскакали в ту сторону, где еще слышались последние глухие раскаты.
Вскоре все стихло. Археологи уселись на придорожные камни. Разговор не клеился. Никому не улыбалось застрять из-за обвала в этом пустынном ущелье, и именно теперь, когда первый цикл работ закончен и надо пользоваться хорошей погодой, чтобы начать вторую серию раскопок в новом районе.
Алексея Ивановича Башмакова больше всех огорчила эта непредвиденная остановка: на днях ему предстояло вылететь из Читы в Ленинград с отчетом о ходе работы, и вот, на тебе, сиди и жди
Впрочем, ждать пришлось недолго. Вскоре послышался стук копыт, и из-за поворота показались Дунгуз и Орон.
Так что нет дороги, товарищ, доложил Дунгуз Башмакову. За Красной Падью весь откос съехал. Пихту поломало, совсем как спички. Раз и пополам! Ущелье завалило
Что же делать? Башмаков говорил спокойно, стараясь не показать, как встревожила его эта весть. Другой дороги ведь нет? он раскрыл планшет с картой.
По карте нет, товарищ, однако есть. Тропа есть, старая, уй, старая тропа! Дунгуз знает, мальчишкой ходил. Если не засыпало с тех годов Поворачивай отряд, товарищ
За два месяца работы Башмаков привык доверять Дунгузу и Орону и теперь, не колеблясь, последовал совету проводников.
Башмаков шагал в середине колонны, присматривая за вьюками. Тропа петляла меж валунов; густой багульник, сползавший с откосов, то и дело выбегал на дорогу; тяжелые лапы елей нависали над путниками.
Небо заметно потемнело. Налетел ветер, нагнал тучи; рваные края их постепенно слились, образуя огромное лиловато-бурое пятно. Оно, как гигантская губка, впитывало сияние ясного дня.
Надвигалась гроза, беспощадная даурская гроза.
Из головы колонны послышался гортанный крик Дунгуза:
Эй, так что шибче ходи, товарищ! Совсем скоро к пещерам выйдем!
Дунгуз подождал Башмакова и молча повел его вперед, к небольшой пади, рассекающей надвое ровный склон хребта. Левая сторона пади оказалась безлесной: в обнаженной серо-бурой скале отчетливо зияли черные отверстия.
Возле одной из пещер выступ скалы образовал небольшой навес над ровной гранитной площадкой; там разместили лошадей, сняв с них тяжелые вьюки. Едва успели внести в пещеру ящики и мешки, как небо, уже сплошь затянутое темно-лиловой непомерно разросшейся тучей, раскололось от ослепительной молнии. Хлынул затяжной забайкальский ливень, и теперь оставалось только терпеливо пережидать его.
Кто-то из археологов успел до начала ливня втащить под каменный свод охапку сушняка, и вот уже запылал костер, повис на треноге ведерный чайник с помятыми боками. И хотя свет походных фонарей и огонь разгоравшегося костра выхватывали из тьмы лишь небольшую часть пещеры, а в глубине ее оставалась густая, плотная мгла, археологи, привыкшие к скитаниям, чувствовали себя уютно и спокойно.
Вскоре из широкого, как пароходная труба, обрубленного наискось носа чайника ударила струя пара. Из рюкзаков достали полулитровые кружки, банки со сгущенным молоком, галеты.
Борис Соснин высокий, молодой, с иссиня-черной густой шевелюрой подмигнул приятелям:
А знаете, друзья, по чьей вине попали мы в эту историю? Всё Алексей виноват.
То есть как?
Очень просто! Сибирский бог решил тебя перед отъездом в буревой купели окрестить!
Меня крестить нечего, отшутился Башмаков. А вот тебя, новичка, не мешает. Помните, братцы-землекопы, когда мы из Читы выходили, Борис даже с лошадьми на «вы» разговаривал, каждой горе в ноги кланялся!
Послушный был, подал голос кто-то из темноты. Поверил, что у Каурого одышка и его надо развьючить, а вьюк нести самому. Каурый, по-моему, очень удивлялся: никогда он такого чудака не видел, чтобы лошадиную кладь по доброй воле на перевал тянул.
Громкий хохот раскатился по пещере.
Да, к Даурии привыкнуть надо, задумчиво сказал Алексей Иванович. И к горам, и к ливням, и к тому, что мы так запросто сидим в самой настоящей таинственной пещере. Вот мой Генька позавидует, когда расскажу
Для пущей убедительности снимочек сделай, посоветовал Борис. Пещера Али-Бабы или пристанище благородных разбойников. Освещения добавить? он бросил в костер несколько сухих веток.
Алексей Иванович, вынув из мешка футляр с «Зорким», отошел вглубь пещеры, чтобы вместить в кадр и костер, и окруживших его археологов, и мрачные стены с укрепленными в расщелинах фонарями. Он припал на колено, но тут же вскочил: