Я села за дальний столик в углу, спиной к двери. Джинн расположился напротив. Заспанная подавальщица принесла завтрак: толстый ломоть серого хлеба, яичницу и запотевшую глиняную кружку. Я понюхала:
Пиво? Ой Можно воды?
От воды ты, дорогуша, будешь дристать дальше, чем видишь, грубо ответила служанка. Пей, ничего с тобой не сделается. Оно слабое.
Я вцепилась зубами в хлеб. Он оказался вчерашним, твердым, как подошва. Чтобы протолкнуть кусок в горло, пришлось сделать изрядный глоток пива. Прогорклый напиток ударил в нос, я закашлялась.
А потом без перехода разревелась. Слезы катились по щекам, капали на хлеб, смешивались с пивом Перед внутренним взором снова и снова вставали портреты. Папа, мама, Патрик Сердце рвалось и болело, будто чья-то безжалостная рука проникла в мою грудь и терзала, и сжимала его.
Я совсем одна в этом мире. Совсем одна! Не считая хитрой и коварной твари, с которой я теперь связана договором. Я впервые за долгое время подняла глаза на джинна и вздрогнула от мрачной радости на его лице, которую он и не пытался скрыть.
Каково это, терять родных и любимых? спросил он, вперив в меня черный взгляд. Наверное, легче позволить красным муравьям искусать себя до смерти, лишь бы перебить эту боль? Подставить руки под каленое железо? Да только это не поможет. Ты горишь в огне, зайчишка.
Ненавижу тебя! прошептала я. Как же я тебя ненавижу, погань.
*** 15 ***
Не боишься, что на закате, когда придет время исполнять свою часть договора, я тебя придушу? спокойно спросил он.
А смотрел так, что стало ясно: не шутит.
Не боюсь! выпалила я, вовсе не чувствуя той отваги, что звучала в голосе. До смерти не задушишь. У нас договор!
Джинн криво усмехнулся. Ох, не нравилась мне эта отвратительная улыбочка!
Нельзя нарушить сделку, неуверенно произнесла я. Ты ведь
Сердце заколотилось как бешеное.
Ты ведь не солгал? Время можно повернуть вспять? Мы Я Если я соберу все артефакты, моя семья останется жива? торопливо заговорила я.
Солгал, ответил он. Или не солгал. Ты все равно этого не узнаешь, пока не соберешь артефакты.
По непроницаемой физиономии джинна невозможно было понять, какой вариант истинный. Он насмехался надо мной, продолжит глумиться и дальше. Пора брать себя в руки и перестать вестись на провокации.
Я некоторое время молча завтракала: отщипывала кусочки от краюхи и ковыряла желток подгоревшей яичницы.
Ладно Раз уж нам пришлось заключить временный союз, постараемся не вести себя как дикари. Хочешь есть?
Я не нуждаюсь в еде.
Ну Понятно. Не нуждаешься. Но, может, хочешь попробовать, что едят люди?
Нет аппетита.
Я вскинула взгляд и прикусила язык, с которого готово было сорваться язвительное «Из-за меня?» Спокойствие! Союз, мир, цивилизованные воспитанные люди! Во всяком случае, я.
Как тебя зовут?
Тот, кто первым вызвал меня из браслета, назвал Редьярдом.
Редьярд? Разве могут быть у джиннов такие имена? не поверила я.
Настоящее я тебе не скажу.
Может, я стану называть тебя «раб браслета»? не удержалась я. Как ты меня зайчишкой!
Лживым зайчишкой, хозяюшка. Можешь называть как твоей душе угодно, но это не значит, что я откликнусь.
Я сжала кулаки и со свистом втянула воздух сквозь сомкнутые зубы. Разговаривать с джинном все равно что пытаться пробраться сквозь запутанный лабиринт или решить сложную шараду: необходимо следить за каждым словом.
Редьярд, значит. Стоит признать, это имя удивительно подходило джинну. В нем звучала и ярость, и яркость.
Яр негромко произнесла я, приноравливаясь. Яр.
Как ни странно, возражать джинн не стал. Я допила гадкое на вкус пиво, собираясь с мыслями. Хотя по утверждению подавальщицы напиток был слабым, я все же слегка захмелела и ощущала в себе невиданную доселе храбрость и наглость.
Я очень мало знаю о джиннах, призналась я. Скажи, как ты узнал о
«Смерти», «гибели» Слова царапали горло.
О трагедии в моей семье. Ведь тебя там не было.
Я знаю все, что случилось в жизни моего хоз
Теперь ломало джинна.
Хозяина браслета, выкрутился он. Все, что он видел своими глазами, и все, что он сам знает об окружающем его мире. Мне не надо учиться правилам этикета, изучать геральдику или расспрашивать о событиях твоего детства. Эти знания приходят сами и постепенно. Оживают, словно воспоминания. Не сразу Сначала я узнаю самое важное, как, допустим, убийство твоих родителей. И чуть больше, чем ты. Твой отец умер не сразу, он успел увидеть, как барон Фарли несколько раз воткнул нож в грудь твоей матери, однако был слишком слаб, чтобы помешать.
Джинн произнес последние фразы таким будничным, таким скучным тоном, что я не сразу осознала ужас сказанного, а когда осознала заледенела до кончиков пальцев на ногах. Кровь отхлынула от щек, руки затряслись.
Сказать ему, какая он паскуда? Джинн лишь обрадуется, что снова сумел растравить душу.
Желаю монету, коротко приказала я. Мы уходим.
Джинн отломил крошку от хлебной корки, подбросил в воздух, поймал в ладонь мелкую серебряную монету и протянул мне. Подавальщицы в зале не наблюдалось, поэтому я оставила монету на прилавке, идя к выходу.