тарсянину:
Чего ему надо?
Хан оказывает милость. Будем сегодня в разных шатрах, со всеми почестями.
Ну, там питие, еда, кальян, развлечения, девушки сам слышал.
На лице юноши скользнула нервная улыбка:
Так это же хорошо. А что ты так напрягся?
Подобное дружелюбие может оказаться западней. Напоят, снасильничают и
убьют, пока дрыхнем чтоб задаром воинов не терять. А ритуальная битва скорей
всего лишь проверка. Если ты силен, значит я еще сильнее. Значит Марх окинул
взглядом пиршество, лучше нас убить быстро и без ущерба для стана. Или яд
подсыпят, или шатер подожгут. А могут и на копьях вознести. Вот тебе и дружеская
борьба между братишками.
Он откинулся на лежбище и осушил пиалу:
Отдыхай, Нир. Это может быть наша последняя ночь. Бери от наложницы
все, что сможешь.
Тебе хорошо, а у меня все кости переломаны, брать больно.
Юноша оставил Марха и молча потрусил в шатер. Проходя, кинул взгляд на
плетень. Муравит посапывал, три пары лап поджал под себя, глаза-бусины
подернулись полупрозрачной пленкой. «Ты уж извини, сделал, что мог» Авениру
до боли было жалко существо. Себя тоже, а еще страшно. Что там, после смерти?
Без роду, племени, к какому он пойдет богу? Но, может, пожалует Фортуний?
Пока следовал за проводником, руки неумело вправляли кости, внутри что-то
щелкало, юноша всхлипывал, но лечил. Если не убьют, все срастется быстро, по
правилам, ни одна кость не изогнется. Если б умел ладно знахарить, сейчас бы уже
ничего не болело. Тропка уткнулась в покрытый лисой шатер. Парень присвистнул.
Это сколько же понадобилось шкур? Богато, и впрямь как для гостя. В сердце
затеплилась надежда может и не убьют?
Внутри тускло горели две плошки с жиром, почерневшая смола застыла на
деревянных шестах. Надушено корицей, алоем и смирною, ароматы забивают нос, глаза с непривычки слезятся. Проводник поклонился и исчез в темноте степи.
Авенир прохромал до подушек и свалился. Ребра болели, плечо опухло и горело, как слюна клеврета. Кожей ощутил волнение тягучего, аки мед, воздуха, но остался
неподвижен что толку дергаться?
Из тени шатра появилась облаченная в алую накидку девушка.
Отдыхай, мой господин. Я Фатира, подарок великого кагана. Любое твое
желание для меня закон.
Дыхание перехватило. С замиранием сердца парень разглядывал смуглокожую
молодицу. Высокая, ноги в кожаных сандалиях, овязывающих до колена. Пояс, увенчанный золотыми цепочками и монетками, округлая чаша живота с маленькой
ложбинкой над пупком. Небольшие, острые груди, стройные руки. Лицо
худощавое, овальный подбородок, пухленькие, поджатые губы. Пряди волос
спадали на лоб, а зеленые, глубокие как озеро глаза, то устремляли свой взор на
юношу, то стыдливо смотрели в земляной пол.
Ты ты очень красива, Фатира. Я еще не видел такой стройной и статной
девицы.
Наложница вспыхнула, на щеках заиграл румянец.
Подай мне чашу с маисовым настоем. Растолки алоэ и добавь в пиалу. Нужно
наложить повязки со снадобьем на плечо и бок.
Повинуюсь, господин. Я добавлю тагорский порошок и мумие, чтобы
приглушить боль.
Девушка приготовила мазь и натерла опухшие места.
Через неделю о боли даже не вспомнишь.
Откуда ты знаешь искусство целительства?
Нас многому учат.
Нас?
Да. Каганат отбирает девушек из полона для заботы о раненых воинах, гостях, в качестве живого подарка князьям. Мы учимся всему кухне, разговорам, музыке, целительству любовному искусству.
Но ты не похожа на хуннку, и я не встречал таких как ты в этих землях.
Фатира горделиво задрала носик:
В ханском гареме есть девушки для гостей разных рас и культур. Меня
привели к тебе по цвету глаз. Боги соделали мир таким, что глаза выдают род, племя. Некоторые волхвы даже могут проречь о семье. Девушек своей культуры
хунны не отдают в гарем они соблюдают чистоту рода, также
как и знатные
мужчины во время набегов, и сам великий каган. А для гарема хватает «дани» с
поселений. Я дочь Турманских земель.
Спасибо за помощь, Фатира, уже почти не болит.
Девушка продолжала держать руку на животе гостя, второй поглаживала
мускулистый торс. Авенир ощутил прилив тепла в тазу, замялся:
Я уже чувствую себя лучше. Думаю, мне нужно отдохнуть.
На глазах наложницы навернулись слезы:
Тебе не нравятся мои ласки? Я не так выгляжу?
Парень залился краской, в горле пересохло:
Нет
Девица вскипела:
Все вы, вояки, думаете только о себе. Конечно! Что там какая-то
наложница А зеленоглазый гость может еще через десяток лет только появится.
Что ж мне теперь, до старости в девках ходить, под поясом? Или отправят какому-
нибудь старому уродливому князю еще хуже!
Нир сглотнул, затрес руками:
Нет Фатира ты прекрасна, просто я это ну, никогда
В глазах наложницы вспыхнули озорные огоньки, уголки рта хищно
приподнялись:
Не переживай, господин. Твоя служанка все сделает сама.
Алая накидка улетела на скучающую медвежью шкуру. Рука Фатиры погасила
светильник и обвила шею юноши
Что-то твердое назойливо толкало Марха в бок. Тарсянин приподнялся,
побагровевшие глаза никак не хотели открываться. В ушах гудело, руки дрожали, во рту привкус тарбаганской паленой шкуры. Скорая смерть не пришла за ним -