Либо очень невезучий беспризорник, либо «без призора» он жил на войне, хмуро заключил визитер.
Вот как. Старик откинулся на спинку кресла и, смерив сидящего напротив гостя долгим взглядом, наставительно произнес: Теперь понимаешь, почему я настаивал, чтобы ты с ним сам пообщался, а не полагался лишь на доклады наблюдателей. Филеры это, конечно, хорошо, но личный контакт всегда более эффективен.
Да уж, крякнул гость.
Ладно. Доклад я принял, можешь работать дальше, усмехнулся старик, а когда его собеседник уже поднялся с кресла, спросил: Только на один вопрос ответь. О чем же ты с ним три часа трепался-то?
О погоде, о конструктах, о природе, о людях, о ценах, о заказе. Окончательно погрустнел гость.
И?
Теперь я должен этому маньяку четыреста рублей за пару ювелирных конструктов, вздохнул визитер под веселый хохот хозяина кабинета.
Домой я уходил, унося в кармане сотню рублей задатка, и мысленно уже представляя, как именно я буду воплощать предложенную заказчиком идею. А дома меня ждал сюрприз. Точнее, не совсем дома, а у входа в лавку. Двое господ весьма необычного вида стояли у дверей и явно не собирались никуда уходить.
Пожав плечами, я миновал этих Пата и Паташона и уже собирался было нырнуть в арку, ведущую во двор, когда один из них меня окликнул.
Ерофей Хабаров? Вопроса в громком голосе коротышки было столько же, сколько снега в Сахаре.
Допустим. Остановившись, я обернулся к визитерам.
У нас имеется к вам небольшой разговор, господин Хабаров, тихим невыразительным голосом проговорил его спутник, высокий гладковыбритый мужчина с глазами навыкате и кислым выражением лица, одетый в не по погоде теплый костюм-тройку. Абсолютная противоположность
второй, невысокий, плотный, почти толстый, постоянно утирающий пот с блестящей лысины, и громогласный, как паровозный гудок, был наряжен в легкие льняные брюки и такую же рубаху навыпуск. Пат и Паташон, иначе не скажешь. Впрочем, торопиться с умозаключениями я не стал. Как бы потешно ни выглядела эта парочка, но вот глаза у них совсем не веселые.
Важный разговор? поинтересовался я, одновременно отсекая оба направленных в мою сторону потока внимания. Уж не знаю, чего они хотели добиться, но проверять на себе чужие воздействия я был не намерен.
Весьма, все с тем же унылым выражением лица кивнул «Пат».
Интересно-о, протянул я и, окинув визитеров коротким взглядом, пожал плечами. Что ж, поговорим.
Обогнув колоритную парочку, я подошел к двери своей лавки и, отперев тяжелый «амбарный» замок, жестом пригласил их внутрь.
Уж извините, кресел здесь нет. Вытащив из-за стойки пару стульев, я поставил их перед гостями. Длинный сморщился и, брезгливо обмахнув сиденье платком, уселся на предложенную мебель, а вот его спутник отказался и с видимым удовольствием приземлился на низкий подоконник. Тоже мне, Карлсон Понаблюдав за действиями парочки, я оперся спиной о ребро стойки, расположившись так, чтобы оба гостя были в поле моего зрения. Итак, господа, кто вы такие и чем я обязан вашему визиту?
А парень с норовом, да, Сеслав? гулко рассмеялся «Паташон».
Помолчи, Вышата, цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз. А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения к взрослым людям.
Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые «взрослые люди» не сделали ничего, чтобы заслужить мое уважение. Пожал я плечами.
Ерш, натуральный ерш, с легким ехидством в голосе воскликнул Вышата. Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь?
Уймись, кому говорю, семя Переплутово! неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту: Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Мекленович Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой коллега, Вышата Любомирич Остромиров.
Тоже профессор? Глянул я в сторону «колобка», на что тот прыснул.
Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены, весело произнес «Паташон».
Вот как Я наслышан о докторе Граце, Бийские не раз о вас упоминали. А вот господин Остромиров впрочем, ладно. Так что же привело в мой дом уважаемого профессора и не менее уважаемого волхва?
Догадливый, с каким-то странным удовлетворением протянул Остромиров.
В самом деле, флегматично заметил Грац. Это радует.
Хм, благодарю, конечно, за столь высокую оценку моего интеллекта, господа, но я не услышал ответа на свой вопрос. Я тоже бываю упрямым.
Да, конечно, кивнул профессор и повернулся к своему спутнику. Вышата, может быть, ты начнешь
Как же тяжко с вами, интеллигенты рафинированные. Волхв фыркнул, но тут же оборвал смешок. Лицо «Паташона» утратило даже намек на веселье, а уставившиеся на меня глаза вдруг превратились в черные провалы. Миг, и вместо пугающей тьмы вновь сияет насмешкой взгляд синих, неправдоподобно ярких глаз. В общем-то, мой интерес к тебе, Ерофей, прост как алтын. Как ты понимаешь, кругу известно о твоем ученичестве у Бийских, и я, как представитель общины волхвов, хочу спросить, ты прошел обряд Выбора?