Я остался стоять на окровавленной палубе, наблюдая, как она уводит мою главную надежду на успех миссии. Образ «Белого Клинка» был спасен. Его гордость не пострадала.
И дверь в Дикое Братство была теперь приоткрыта не угрозами, а женской улыбкой и обещанием бухла. Оставалось только не облажаться на следующем шаге. Ну, и на всех шагах после этого.
Глава 5
Ярана с легкостью поднимала слитки драгметаллов, бросая их в три отдельных ящика. Силар молча наблюдал за процессом, его взгляд, тяжелый и оценивающий, постоянно возвращался к Киогару. Сам Киогар пытался сохранить подобие достоинства, но его глаза жадно следили за растущим, пусть и медленнее всего, содержимым третьего ящика его долей.
Наконец, все было поделено.
И вот твоя часть, «Длиннорукий», я пнул ногой кучку Киогара. Это была примерно шестая часть от общего. Подавись. Хоть что-то унесёшь с этого позора.
Киогар вздрогнул, его скулы задрожали от унижения. Он потянулся за своим ящиком, но я резко кашлянул.
Слово «спасибо» вымерло? Или у тебя в Братстве манеры не в ходу? я скрестил руки на груди, смотря на него сверху вниз.
Пират сглотнул, его пальцы сжались.
Спасибо, просипел он, едва сдерживая ярость.
Вот видишь, Ярана сладко улыбнулась ему, нарочито поворачиваясь спиной ко мне. Он ведь может быть вежливым. В отличие от некоторых, кто только и может, что рычать и унижать. Она бросила на меня укоризненный взгляд, полный мастерски сыгранной усталости, и снова обратилась к Киогару. Ее голос стал еще более томным. Не обращай на него внимания, Киогар. Он просто не умеет по-другому. Вечно всем недоволен. Мужчина должен быть галантным. Сильным, но с изяществом.
Она положила руку ему на предплечье, и пират замер, словно его ударили током. Его взгляд прилип к ее пальцам, потом поднялся к ее лицу, а с лица скользнул ниже, в явно намеренно расстегнутое Яраной шире обычного декольте. И в его глазах вспыхнул не просто интерес, а настоящий, животный азарт. Он расправил плечи, пытаясь казаться больше.
И это было уже слишком. Идеально слишком.
Что мой голос прозвучал как удар кнута. Я шагнул вперед, отталкивая Ярану в сторону, и встал между ней и Киогаром. Моя рука легла на эфес сабли. Ты куда смотришь, а? Ты на что глаза пялишь, мусор недобитый? Она моя! Понял? Моя собственность! И если ты посмеешь еще раз посмотреть на нее
так, я вырву твои грязные глазницы и отправлю их твоему вожаку в подарочной упаковке!
Я кричал, брызжа слюной, играя роль ревнивого параноика до конца, в какой-то момент даже вошел в роль и схватил Киогара за ворот, пару раз встряхнув. Но внутри я холодно вычислял каждый его вздох, каждое движение.
Киогар отпрянул, его рука инстинктивно потянулась к своему топору, но он вовремя остановил себя, вспомнив о Силаре, чья тень накрыла его сзади.
Я я ничего начал он запинаться.
«Ничего»! передразнил я его. Я видел! Я все вижу! Ты думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь
Тут Ярана, выждав подходящий момент и изобразив испуг и раздражение, вклинилась между нами.
Седи, хватит! Прекрати этот цирк! она толкнула меня в грудь, но ее удар был скорее театральным жестом. Ты опять за свое! Я просто поговорила с человеком! Я не твоя вещь!
Молчи! заорал я на нее, но в моем крике уже слышались нотки не ярости, а скорее беспомощности. Я схватил ее за руку, но не грубо, а скорее удерживая. Я сказал, ты моя! И точка! И ты, я ткнул пальцем в Киогара, исчезни с моих глаз, пока я тебя не прикончил!
Но эффект был достигнут. Киогар наблюдал за этой сценой, и его первоначальный страх начал сменяться другим чувством презрением и внезапным пониманием.
Теперь он видел перед собой не непредсказуемого и опасного безумца, а очередного сильного, но слабого духом мужа, которым вертит женщина. Его поза расслабилась, на губах появилась кривая, снисходительная усмешка.
Понимаю, понимаю, произнес он, и в его голосе снова появились знакомые нотки развязности. Дела семейные. Нелегко, видать, с таким сокровищем управиться.
Я сделал вид, что снова готов взорваться от ярости, но Ярана снова «остановила» меня, уже обращаясь к Киогару с легкой грустью:
Видишь, с чем мне приходится мириться? Сплошные крики и угрозы. Никакой светской жизни. Никакого уважения среди достойных людей.
Киогар выпрямился, польщенный.
Эх, красавица, да с твоим-то характером тебе бы в другом обществе вращаться. Где ценят и женщин, и силу. Он многозначительно посмотрел на меня, а потом на нее. У нас, в Братстве, например там мужики знают цену и добыче, и красивым дамам. И лишних вопросов не задают.
Он сделал паузу, явно довольный собой, и выпалил то, чего я и ждал:
Вот если бы вы, скажем, заглянули к нам на огонек к нашему лидеру, Гирму уверен, тебе, Седрик, нашлось бы место среди сильных. Может, даже и поучился бы, как с дамами обращаться.
Он сказал это с такой снисходительной легкостью, как будто предлагал зайти на чай. Идея исходила от него. Его гордость была удовлетворена. Он был хозяином положения, милостиво предлагающим жалким выскочкам присоединиться к настоящим хозяевам Неба.
Я сделал вид, что обдумываю это, хмурясь и бормоча что-то невнятное под нос, продолжая играть роль обиженного ребенка. Но внутри все замерло в предвкушении. Крючок был заброшен. И рыба клюнула.