Не забывая за размышлениями посматривать под ноги и по сторонам, я спустилась к морю. Здесь туман был пореже, разгоняемый свежим морским бризом, но видимости это прибавляло не сказать, чтобы сильно. В общем, мы покрутились с минутку, я еще раз мысленно погоревала об отсутствии раций, и мы с Федором пошли обратно.
Федя, то есть Фридрих, он самый что ни на есть натуральный немец. Двадцать лет, пацан, штаны на лямках. Учится, вернее, учился, в каком-то престижном университете на политолога. Весь из себя такой жутко политкорректный, «поджидаю» не скажет, только «подъевреиваю». Во всяческих движениях участвует, зеленый донельзя, из тех, кто считает, что рыбу убивать нельзя, и поэтому жарит живьем. А еще толерантный до одури непротивленец насилию. Впрочем, позавчера его убеждения были сильно поколеблены двумя ударами: по почкам и в глаз. Правда, он сильно возмущался убийством тигра, но я ему, как только переедем, устрою экскурсию к той могилке, расскажу все в деталях, и, думаю, он свое мнение переменит. О своем острове он ничего толком рассказать не смог. Он только появился на островах, не успел еще разобраться что к чему, от шока отойти, как его нежно взяли под белы рученьки, заставили найти плиту доставки и погрузили в лодку. Но, видимо, раз поймали его одного, то остальные уже были выловлены ранее. Из плюсов у него вбитый в гены орднунг. Есть начальник, он приказывает, остальные выполняют. Из минусов то же самое. Приказа нет сидим, чешем ну, то, что чешется.
Мы вернулись почти одновременно с Михалычем. У деда глаза, что у той собаки из сказки «Огниво»: как чайные блюдца. Он меня в сторонку отозвал, и шепотом на ухо:
- Там корабль!
-Какой еще корабль?
- Большой. Сейчас не видно, туман, но его, кажется, на наши камешки выкинуло.
- Люди там есть?
- Не видать. Никто ни светом, ни голосом не маячит. И двигатель у него молчит.
Я быстро прикинула: корабль на камнях, сейчас отлив, значит, никуда не денется. Людей там нет, спасать никого не надо. В тумане шариться себе дороже выйдет. А, следовательно
- Значит, так: - объявила я громко, а Борюсик перевел. Переполошивший нас звук произвел неизвестный корабль, севший на мель у нашего берега. Людей на нем, судя по всему, нет, значит и он сам, и его груз принадлежат нашедшим. То есть нам. Пока не рассветет и туман не рассеется, мы с кораблем ничего делать не будем. Поэтому желающие могут идти досыпать, а нежелающие начинают готовить завтрак.
Новость взбудоражила всех, страхи тут же уступили место хомяческим настроениям. Спать, кажется, никто кроме меня не хотел. Поэтому я оставила народ разводить огонь, варить еду, обсуждать грядущую добычу, а сама полезла обратно, под одеяло.
Вот почему так всегда бывает? Пока стоишь глаза закрываются, а уляжешься сон не идет. Снаружи народ бубнит, шарашится туда-сюда, где уж тут поспать! Но вылезать неохота. Вот будет готов завтрак встану, а сейчас поразмыслю над тем, что узнала вчера.
Собственно, я была права: пленный бандит не рассказал ничего такого, чего не знал бы индус. Поэтому его увели подальше и пристрелили, несмотря на возражения Фридриха и молчаливый протест министерской работницы. Собственно, Аджит бандита и порешил, и я, послушав его рассказ, очень его понимаю. Тушку закидали камнями рядом с англичанином. Что показательно, Борюсик не протестовал ни словом, ни жестом. Вот что плюха животворящая делает! Мировоззрение меняется на раз. Немчик, похоже, еще не до конца въехал в местные расклады, раз за бандита вступается. Это ничего, разберется. А вот тетка эта для меня очень подозрительна. Она напрямую против меня встать боится, но видно, что себе на уме. Может, отдать ее на недельку бандосам на воспитание? Тот британец, он бы живо научил ее свободу любить.
Ладно, фигня все это, утрясется. А с бандитами надо что-то решать. Михалыча намедни присоединили к группе, Фридрих тоже в общину захотел, а вот индус он, вроде, и не против, но вот плитка его на бандитском острове. Формально он от бандитской группы откололся, ништяки за него получать они теперь не смогут, но и мы его до конца присоединить не можем. В этом есть минус: они теперь знают или, по крайней мере, предполагают, что их коллеги покинули сей мир. Но и мы о них знаем практически все.
Всего бандитов было двенадцать человек, сборная солянка висельников. Восьмерых мы покрошили, осталось четверо. Первая тройка ездила по островам, собирала народ и ништяки. Остальные, по
большей части, острова своего не покидали. До сих пор никто не решался начинать с ними войнушку, но нам очень помог один знакомый тигр. Ну и эффект внезапности, конечно, сделал свое дело. Если бы еще не попугай Но и так неплохо вышло. Ни разу не встречавшие сколь-нибудь серьезного сопротивления, они не ожидали вооруженной стычки, вот и поплатились за халатность. У бандитов на острове живет в рабстве полтора десятка человек. Есть и катер, Аджит уверяет, что неисправен. Но кто его знает, ради такого дела могут какие-нибудь запчасти заказать, а то и мотор целиком. Их визита я не боюсь, не сунутся они сейчас. Им бы своих рабов в повиновении удержать. Искать своих они тоже не станут, у них просто нет на это людей. Посылать на поиски нужно минимум двоих, и при этом есть серьезный риск остаться без последнего катера. Если же решатся, то останутся вдвоем против пятнадцати Можно крупно попасть. Но и нам прямо сейчас к ним соваться нельзя. У нас из умеющих стрелять подросток и пенсионер. Себя я не считаю, поскольку палила, в основном, в упор, да еще было малость везения. Конечно, оружия трофейного у нас теперь дофига, поставка в сумме семь с половиной килограммов на день, патронов можно набрать столько, сколько потребуется. Но вот не готова я ставить под выстрел хоть одного из своих людей ради лишних полутора килограмм. А оружие у тех четверых тоже имеется. Индус сказал, у двоих и вовсе автоматы. Так что будем пока что переезжать, обживаться и готовиться. Пусть тот же Борюсик и не пойдет бандосов мочить, но стрелять он должен уметь на шесть с плюсом, как, впрочем, и все остальные. А еще языки учить надо. Русский и английский должны знать все.