- Какую рыбку? - не понял соранин, и не он один.
- Есть такая волшебница в синем море. Стоит ее поймать, и она исполнит любой твое желание. Только существует одна неудобная для ловца подробность.
- Какая? - развеселился Алесар, лаская соскучившегося Шеха.
- Для исполнения желаний рыбку нужно поймать, а потом добровольно отпустить. Иначе чудес не будет.
- Он бы тебя не отпустил! - разозлился Энагсор, оборачиваясь к кузену.
- Знаю, - подтвердила я, поймав опасный сигнал из башки поверженного бискирата, и тотчас сковывая его тело: - Потому чудес и не будет.
Эураксор замер на полу-взмахе и застыл, выронив нож.
- Тварь! - двинулся в атаку на свежеиспеченный памятник Энагсор.
- Прекрати! - выкрикнула я раздраженно. - Нож предназначался не тебе!
- А кому еще? - буркнул принц, тем не менее, подчинившись команде Внимающей.
- Танаграту Однии, - как само собой разумеющееся, пояснила я.
- Опять я, - проворчал супруг, опускаясь рядом со мной на землю. - Чего они все ко мне прицепились? Кстати, дорогая, а как ты выкрутилась?
- А вот это интересно, - оживился и Сарг. - Ты ж двух шагов не сделаешь, чтобы не завязать ноги в узел и не разбить нос.
- Наш уважаемый Хакар-гар, - загадочным голосом развернула я интригу, - позволил мне залезть под его брюхо.
волшебных способностей. Но выбрала для себя несколько универсальных, утилитарных операций на мозгах. И долблю по этим клавишам самые примитивные мотивчики: усыпить, оглушить, ослепить, обездвижить и тому подобное. Догадываюсь, что потенциала у меня выше ватерлинии, да все такой отборный, такой перспективный. А вдруг я могу камни левитировать, взглядом поджигать и плевками тушить? Досталась дурочке на халяву волшебная палочка, а она из нее лучину строгает.
Нет, допустим, я помню, что долговременная память это вот тут в префронтальной коре прямо за лобной костью. И мне также ясно, что здесь не все ладно. Опять-таки, в результате чего? Не травма, не инсульт, не СПИД, которого здесь нет, не альцгеймер, не опухоль, не менингит. Алкоголь? Слишком резкое включение для такой пролонгированной проблемы. А если... Может, эта дрянь, которой бедолагу пичкали, снижать уровень сахара? Или кислорода в крови? Как следствие, кислородный дефицит в мозгу и амнезия? Мерона сказал, что эта травка способна прикончить человека черед десять-четырнадцать дней, а он продержался вдвое дольше. В подвале, где любящий папаша прятал от народа свою беду, было довольно холодно - я помню, как задубела, пока не вылезла наружу. Скорей всего, холод и повысил устойчивость мозга к кислородному голоданию, если это оно. А потом любимое дитятко перетащили сюда и свалили на постель у самого камина. Травки-то Меронкины ему помогали, а вот жар от камина...
- Сагайна, у тебя лед есть? - порешила я, что попытка - не пытка.
- Есть, - машинально отчиталась прерванная на полуслове жалобщица.
- Значит так, - я окинула взглядом комнату. - Камин затушить, окно и дверь нараспашку. Эту могильную плиту из шкур с него стянуть, оставить одну. И льда побольше. Ну! - раздраженно вперилась я маской в застывшую бабу. - Чего сидим? Кого ждем?
Пока всё и вся вокруг суетились, я вкратце посвятила Мерону в идею, заложенную в мою башку предусмотрительной Шарли. Сагайна развесила уши и ловила каждое мое слово. Медицина проскочила мимо нее. Но основную идею умная тетка поймала влет: или рискнуть, или ждать у моря погоды и сдохнуть от голода на безрыбье. Добро дала. А на мое предложение спросить дозволения на экзекуцию у бискирата, только раздражено фыркнула и отмахнулась:
- Он палец о палец не ударил, чтобы сыну помочь. Все на лучшее надеется, которое ему боги устроят. Делать им больше нечего! Так что, Сиятельная, я лучше рискну. А дурачком он - коли судьба - и с риском, и без него останется. И с этим не поспоришь. Слыхала я, что вас там в вашем Ордене боги любят. Может, и снизойдут.
Ночь выдалась, что надо: холодная и ветреная. Генвол Иногволович дрожал, как осиновый лист, когда мы беспощадно морозили его, но мужественно терпел. Я не решилась держать его голову во льду более получаса. Но, дав ей роздых, повторяла процедуру снова. Страстно хотелось облегчить страдания парня и усыпить его. Но Мерона отсоветовала, не понимая, как это может навредить результату. А то получится еще, что одно лечим, а второе тут же калечим. Генвол улыбался, обнажая стучащие зубы, и уверял, что наши издевательства над ним - мелочь.
- Ты у меня всегда был смелым мальчиком, - тихо ворковала Сагайна, прилипнув к нему, как пластырь. - Отважным, сильным, упорным. Ты и не такое способен выдержать.
- Точно, мама, - басил мальчик-великан.
А она брала очередную сухую тряпку и промакивала мокрое лицо, сушила волосы, обтирала шею и плечи. Генволу объяснили, кто есть кто: мать, отец, ближние слуги. Но только Сагайну он принял к сведению, как само собой разумеющееся. Полностью ей доверился - остальных обозревал хмуро и беседами не баловал. К утру у меня было такое ощущение, будто я поселилась в этом холодильнике еще в прошлой жизни, и меня отсюда уже никогда не выпустят. Мерона пыталась заставить меня немножко поспать, и я честно старалась - не смогла. До тошноты боялась, что гублю мальчишку своей самодеятельностью, и сон не шел. Как будто именно от этого зависел результат дилетантского лечения. Сдалась под утро и проспала почти до вечера. Сагайна вырвала меня из постели с мясом и практически на себе поволокла к месту преступления.