«Ах ты, мстительный старый черт, лениво подумал
Тиндалл. Давай, давай, потешь себя, будь ты неладен».
Рискуя показаться старомодным и мелодраматичным Старр нетерпеливо ждал, пока у Тэрнера прекратится приступ кашля, можно сказать, что «Улиссу»
предоставляется возможность э искупить свою вину.
Вице-адмирал отодвинул стул.
После этого, господа, Средиземное. Но прежде всего
эскортирование конвоя Эф-Ар-77 в Мурманск, и этому не помешает никто ни черт, ни дьявол. На последнем слове голос его сорвался, сквозь глянец вежливости проступили грубость и резкость. Пусть экипаж «Улисса» зарубит себе на носу: непослушания, пренебрежения долгом, организованного бунта и смуты командование не потерпит!
Чепуха!
Старр откинулся назад, костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла, побелели. Взгляд его хлыстом прошелся по лицам и остановился на Бруксе
начальнике корабельной медицинской службы, на его ярко-голубых глазах, в которых светилась странная враждебность, глазах, глядевших из-под великолепной седой гривы.
Тиндалл тоже увидел гневный взор старого доктора.
Заметил, как побагровело лицо Брукса, и неслышно простонал. Знакомые симптомы. Сейчас старый Сократ покажет свой ирландский характер. Тиндалл открыл было рот, но, заметив нетерпеливый жест Старра, откинулся на спинку стула.
Что вы сказали, коммандер? спокойным голосом спросил вице-адмирал.
Чепуха! отчетливо повторил Брукс. Чепуха. Вот что я сказал. «Будем вполне откровенны», говорите вы. Что же, сэр, будем откровенны. Какое тут к черту «пренебрежение долгом, организованный бунт и подстрекательство»? Понимаю, вам нужно найти какое-то определение всему этому, по возможности, наиболее вам понятное.
Вчерашнее столкновение вы ловко приноравливаете к своему опыту.
Брукс помолчал. В наступившей тишине послышалась пронзительная трель боцманской дудки. Видно, с проходящего корабля.
Скажите, адмирал Старр, продолжал он невозмутимо, неужели мы должны, по средневековому обычаю, плетями изгонять из грешника дух безумия? А может быть, следует утопить его? Вы, верно, также считаете, что месяц-другой карцера лучшее лекарство от туберкулеза?
О чем вы говорите, Брукс? Объясните, ради Бога.
«Карцер, плети»? Что вы плетете? Извольте объясниться!
нетерпеливо забарабанил пальцами по столу Старр. Брови его высоко поднялись, лоб наморщился. Надеюсь, Брукс,
сказал он елейным тоном, вы извинитесь за эту вашу
э дерзость.
Я уверен, коммандер Брукс не имел намерения дерзить вам, проговорил до этого молчавший Вэллери, командир «Улисса». Он лишь имел в виду
Позвольте мне, господин капитан первого ранга, самому решать, кто что имеет в виду. Я вполне в состоянии это сделать. Старр натянуто улыбнулся.
Что ж, продолжайте, Брукс.
Брукс внимательно посмотрел на вице-адмирала.
Извиниться, вы говорите? Он устало улыбнулся.
Не знаю, сэр, сумею ли я это сделать.
Тон и смысл сказанного задели Старра, и он побагровел.
Однако объясниться попытаюсь, продолжал Брукс.
Возможно, это принесет некоторую пользу.
Несколько секунд он молчал, положив локти на стол и запустив пальцы в густую серебристую гриву. Потом вскинул голову.
Когда вы в последний раз ходили в море, адмирал
Старр?
В море? спросил, нахмурясь, Старр. А что вам за дело и какое это имеет отношение к нашему разговору?
прибавил он неприязненно.
Самое прямое, резко возразил Брукс. Прошу вас, адмирал, ответить на мой вопрос.
Полагаю, вам хорошо известно, ровным голосом произнес Старр, что с начала войны я служу в штабе флота. На что вы намекаете?
Ни на что я не намекаю. Ваша личная честность и храбрость общеизвестны.
Я лишь выясняю факт. Я военно-морской врач, адмирал Старр, придвинулся ближе к столу Брукс. Уже тридцать лет. С этими словами Брукс улыбнулся. Возможно, я не ахти какой специалист.
Возможно, я плохо изучил последние достижения в области медицины. Но зато я хорошо изучил природу человека
(сейчас не время для излишней скромности), работу человеческого мозга, имею представление о тончайшей взаимосвязи между разумом и телом человека. Вы сказали:
«Изоляция искажает суть вещей». Изоляция означает обособленность, отрешенность от мира, и вы отчасти правы. Однако и это главное, сэр, надо иметь в виду, что существует несколько миров. Северные моря, Арктика, походы в Россию в условиях полной светомаскировки это совсем иной мир, мир, совершенно не похожий на ваш. Вы даже не можете себе представить, каков он, этот мир. В
сущности, вы совершенно изолированы от мира, в котором мы живем, сэр.
Старр хмыкнул (звук этот обозначал не то гнев, не то насмешку) и прокашлялся, чтобы что-то возразить, но
Брукс не дал ему открыть рта.
Здешние условия беспрецедентны, их нельзя сравнить ни с чем ранее известным в истории войн. Полярные конвои, сэр, это явление абсолютно новое, совершенно незнакомое человеческому опыту.
Внезапно умолкнув, Брукс посмотрел сквозь толстое стекло иллюминатора.
На стальную поверхность моря, на мрачные скалы
Скапа-Фэюу, окружавшие рейд, падали хлопья мокрого снега. Все молчали. Но коммандер Брукс еще не закончил: чтобы собраться с мыслями, уставшему нужно время.