У меня из головы не шли слова Иуды: «В праздник Пасхи я сделаю то, что должен принесу в жертву одного ради блага многих». Что это значит? О чем брат пытается сказать? У меня участилось дыхание, словно я только что долго бежала. В голове все смешалось. Я перевернула пергамент, надеясь найти ответы на обороте, но там ничего не было.
Затем я еще раз перечитала письмо. Кусочки фраз, обрывки слов все это кружилось у меня перед глазами: «Он хочет, чтобы ты была с ним он поручил мне написать, что любит тебя он тоскует по тебе, Ана».
Как я пережила эти два года без мужа? Я прижала письмо к груди, не в силах расстаться с ним.
Надо посчитать: Иуда написал это послание в начале прошлой зимы, семь недель назад. До Пасхи в Иерусалиме осталось четырнадцать дней. Я сунула пергамент в мешочек и вскочила на ноги. Мне необходимо попасть в Иерусалим, и как можно скорее.
XXVII
Наконец-то ты вернешься к мужу, сказала она. Я ждала, не добавит ли она чего-нибудь еще, но она лишь заметила: Нужно найти способ отправиться в путь утром.
Неужто тетю не удивили странные слова Иуды о подходящем моменте, который нельзя упустить? У нее за спиной день клонился к закату. Румяные искры проплывали далеко внизу над озером.
Что имел в виду мой брат, говоря, что пожертвует одним ради блага многих? не выдержал я. Что это значит?
Йолта встала под ветвями тамариска и погрузилась в раздумья. Ее нерешительность встревожила меня.
По-моему, я уже знаю, о чем идет речь, тихо сказала я.
На самом деле я поняла это еще до того, как дочитала письмо, только не могла себе признаться. Мне было сложно представить, что брат зайдет так далеко, но теперь, стоя рядом с Йолтой под деревом, я представляла сироту, сына убитого римлянами отца и проданной в рабство матери, мальчишку, который поклялся отомстить за родителей, и больше не сомневалась: да, он пойдет до конца.
Иуда, прошипела Йолта. Краем глаза я заметила зеленую ящерицу, метнувшуюся вверх по каменной стене. Тебе ли не видеть, что он имеет в виду. Ты знаешь его лучше всех.
Пожалуйста, скажи. Я не могу.
Мы сели на скамью, и рука тети легла мне на спину.
Иуда хочет устроить переворот, Ана. Если Иисусу не удастся совершить задуманное мирным путем, Иуда намеревается применить силу. И самый верный способ распалить толпу заставить римлян казнить их мессию.
Он передаст Иисуса римлянам, одними губами выговорила я, чувствуя, что проваливаюсь в бездну. За то время, что мы были в Египте, я накопила тысячу слез, и теперь они полились рекой. Йолта позволила мне зарыться лицом ей в плечо и выплакать все мои страхи, беспомощность и ярость.
Потоп продолжался несколько минут, после чего наступило великое умиротворение.
Но почему же Иуда поступил так безрассудно, открыв мне свои планы? спросила я.
Трудно сказать. Возможно, хотел заранее оправдаться, чувствуя вину.
Когда дело доходит до римлян, Иуда не чувствует вины.
А может, ему нужно было набраться смелости, чтобы пойти на такое. Все равно что перебросить мешок, набитый деньгами, через стену, чтобы уж точно перелезть через нее.
Йолта всеми силами старалась помочь мне найти хоть какой-то смысл в безумной идее Иуды, но я сознавала, насколько бесполезны эти попытки.
Мне никогда его не понять, сказала я. К тому же сейчас это не имеет значения. Важно только одно: как мне добраться до Иерусалима.
Я кинула взгляд на дорогу, которая шла прямо за стеной, и на душе у меня опять стало тревожно: как быть с Хараном и его солдатами? В тот же миг во двор вошла Скепсида в сопровождении Диодоры.
Феано умер, объявил наставница. Мы с Диодорой только что обмыли и обрядили его
Что-то случилось? прервала ее Диодора, заметив мои покрасневшие глаза или, возможно, уловив напряжение и тревогу, витающие в воздухе.
Я взяла письмо и прочитала его вслух, а затем постаралась, насколько смогла, объяснить им план Иуды. Диодора, ничего не слышавшая о еврейских мессиях и мятежных зелотах, выглядела совершенно озадаченной.
Я рада, что ты увидишь мужа, сказала сестра, заключая меня в объятия, но мне грустно, что ты покинешь нас. Она обернулась к матери: Ты тоже едешь? спросила она, смиряясь с возможным ответом, но на лице у нее невольно отразился страх.
Я остаюсь, сказала Йолта,
глядя мимо Диодоры на меня. Соединившись с дочерью, я не могу снова оставить ее. Я слишком стара для путешествий, а Египет мой дом. Я всем довольна здесь, среди терапевтов. Мне очень жаль расставаться, Ана, но я не могу пойти с тобой.
Внутри у меня все сжалось, но я постаралась не показать разочарования:
Понимаю, тетя. Ты приняла верное решение.
По краям двора начали сгущаться тени, и Диодора поспешила в дом за лампой, хотя мне показалось, что не сумерки заставили ее уйти, а лишь стремление не огорчать меня своей радостью, что свидетельствовало о ее душевной чуткости.
Вернулась она с растерянным видом.
Женщина, которая спит внутри, это же служанка из дома Харана, которая провожала меня в ваши покои?