Кражу? Я не понимала, о чем говорит дядя. Заметив мое замешательство, он пояснил:
Кража папируса преступление.
Я посмотрела на слугу, стоявшего в дверях. Йолта резко втянула воздух, а Диодора сжалась от ужаса.
Обвиняй меня, если хочешь, бросила тетя, но только не Ану.
Он ничего ей не ответил и продолжал, обращаясь ко мне:
Наказание за кражу в городе Александрии по суровости сравнимо с наказанием за убийство. Римляне безжалостны, но я сделаю все, чтобы вас не пороли и не увечили. Пусть вас обеих сошлют в Западную Нубию. Оттуда не возвращаются.
Я словно оглохла. Из всех звуков осталось только биение сердца, которое заполнило всю комнату. Связь с реальностью ускользала. Глупая, опрометчивая, ослепленная самодовольством решила, что смогу перехитрить дядю, украсть и обмануть без последствий. Лучше бы меня выпороли и изувечили семь раз, чем сослали туда, откуда нет возврата. Чтобы вернуться к Иисусу, я должна быть свободна.
Я посмотрела на тетку. Она молчала, и это было странно: почему она не отвечает? У меня голос тоже куда-то пропал. Все внутри сжалось от страха. Разве такое возможно: избежать темницы в Галилее, чтобы быть обвиненной в преступлении в Египте?
Я позволю тебе вернуться в храм Исиды Целительницы, сказал Харан Диодоре, но только при условии, что ты забудешь все случившееся, забудешь, кто ты и кто я, забудешь дорогу в этот дом и не станешь разыскивать Йолту и Ану. Поклянись, и можешь идти.
Диодора выжидающе посмотрела на Йолту. Та кивнула.
Клянусь, произнесла девушка.
Если ты нарушишь клятву, я узнаю об этом и выдвину обвинения против тебя тоже, пригрозил дядя. Он счел ее слабой женщиной, которую можно подчинить своей воле. Тогда я еще не знала, прав ли он или нет. Уходи. Слуга тебя проводит.
Ступай, сказала ей Йолта. Я вернусь за тобой при первой возможности.
Диодора обняла мать и вышла не оглядываясь.
Харан пересек комнату, накрепко закрыл дверь во двор и запер замок ключом, который висел у него на поясе. Когда он повернулся к нам, лицо у него словно бы смягчилось, но не оттого, что он передумал, а лишь от усталости.
Эту ночь вы проведете здесь, объявил он. Утром я передам вас римлянам. Жаль, что все закончилось этим.
Он ушел, заперев за собой дверь в коридор. Было слышно, как с тихим стуком опустилась щеколда, а потом ключ повернулся в замке.
Я бросилась к двери в сад и забарабанила по ней сначала тихо, потом громче.
Лави в саду, сказала
я Йолте. Он прятался там. Я позвала через прочную дверь: Лави Лави?
Нет ответа. Я звала его еще какое-то время, хлопая ладонью по дереву, несмотря на жгучую боль, но в конце концов сдалась. Может, Харан поймал и его? Я подошла к другой двери и потрясла ее, прикидывая, не удастся ли снять створку с петель, но надежды было мало.
Я принялась беспокойно мерить комнату шагами. Разум был в смятении. Окна здесь слишком высокие и узкие, нечего и думать выбраться наружу через них. Звать на помощь тоже бесполезно.
Нам нужно что-то предпринять. Я не поеду в Нубию.
Побереги силы, фыркнула Йолта. Они тебе понадобятся.
Я опустилась на пол рядом с тетей, прислонилась спиной к ее коленям, посмотрела сначала на одну запертую дверь, а потом на другую и почувствовала приближение отчаяния.
Римляне действительно накажут нас, полагаясь лишь на слово Харана? спросила я.
Видимо, он собирается обратиться в римский суд, ответила она, обнимая меня за плечи, не в иудейский. Я не уверена, но, скорее всего, придется представить свидетелей. Старые друзья Рувима с удовольствием подтвердят, что я его отравила. Скажи, кто видел, как ты брала папирус?
Мерзкий слуга Харана.
Хм, фыркнула Йолта с отвращением. Он будет рад поддержать обвинение против тебя.
Но мы будем всё отрицать.
Если нам дадут слово. Надежду терять рано, Ана, но и полагаться на случай тоже нельзя. Харан римский гражданин и друг римского префекта. Ему принадлежат огромные богатства, и он член совета старейшин, причем один из самых высокопоставленных. Мы же никто: я беглянка, а ты и вовсе иностранка.
Глаза мне словно кололи раскаленной иглой.
Кроме того, мой брат может подкупить судий, добавила тетя.
Я опустила голову на колени. Беглянка. Иностранка.
И вдруг: тук-тук.
Мы одновременно уставились на дверь во двор. Звякнул металл. Зубцы ключа отыскали бороздки замка, и в комнату вошли сначала Памфила, а за ней Лави с ключом, на котором болталась бирка.
Я радостно заключила их в объятия.
Откуда у вас ключ? спросила я очень тихо.
У Харана по два ключа от каждой двери, объяснила Памфила. Запасные он хранит в мешочке на стене кабинета. Лави смог прочесть надписи на бирках. Она одарила мужа лучезарной улыбкой.
Ты слышал угрозы Харана? спросила я.
Каждое слово.
Я повернулась к Йолте:
Куда пойдем?
Я знаю только одно место, ответила она. Мы отправимся к терапевтам. Иудеи чтят их, считая поселение святилищем. Там мы будем в безопасности.
Они нас примут?
Я провела там восемь лет. Нам дадут убежище.
Когда Харан запер нас, мир начал раскачиваться из стороны в сторону, словно ладья в море, но теперь все возвращалось к установленному порядку.