И вот перед Шкуро первый город, захваченный его войском. Из-за темной зелени гор поднималось праздничное солнце, приветствуя победителей. Белые стены домов полоски улиц, беседки в садах, знаменитый курзал Остатки красных отрядов отстреливались в Нарзанной галерее и в здании Совдепа. Пластуны залегли, конных Шкуро направил в обход, им был дан приказ громить все советское. Слащов, конечно, беспокоился о месте расположения штаба, сводке, о плане Не знает генштабист, для чего казаки города берут, Шкуро сказал ему доверительно, чуть ли не просительно пусть думает, что на нем все держится:
Яков Александрович, только на вас надежда: организуйте уничтожение красных, обороняющих Совдеп и галерею, выберите место для штаба, составьте сводку надо бы отправить с хорошим вестовым Деникину, а я со своими по городу. Малой группой.
Что-нибудь о Татьяне Сергеевне попытаетесь узнать?
Вот-вот.
Мельников с вами?
Н-нет, Саша останется.
Сын директора гимназии для задуманного дела не годится.
По делу была специально подготовлена группа: Перваков, Ягодкин, Совенко, Наум Козлов. Первакову приказал ехать первым: «Тебе впереди везет. А дорогу знаешь». «Дорогу-то знаю, согласился тот, но будет ли дело». Шкуро заверил, что дело будет: мост был взорвав своевременно.
Подъехали к двухэтажному отделению Госбанка. Здание с решетками на окнах будто и не охранялось» но, когда группа остановилась у дверей, откуда-то сверху раздались выстрелы» пули зацокали по булыжникам мостовой.
Действовали решительно и быстро. Взломали двери, забросали гранатами коридоры и комнаты, ворвались в хранилище. Несколько человек стояли на коленях с поднятыми руками.
Запас на месте? спросил Шкуро, и, услышав утвердительный ответ, скомандовал: Тогда быстро все деньги и ценности на стол. Все народное имущество переходит в руки народа Кубани на нужды Кубанской Освободительной армии. Наум разбирай его сумки и вниз к Первакову. Не забудь спецзапас.
Помню, Андрей Григорьевич, ответил Козлов.
Не мог же он забыть главное указание: самые ценные золотые вещи передаются лично полковнику.
Что с этими? спросил Совенко.
Не знаешь? возмутился полковник. Хочешь на всю Россию греметь?
В Кисловодске Шкуро больше нечего было делать.
Тем временем у Нарзанной галереи и у Совдепа шла горячая перестрелка. Били пулеметы, гулко ухали винтовочные залпы. Слащов со штабом сидел на первом этаже какого-то особняка с толстыми стенами.
Ввязались в тяжелый бой, Андреи Григорьевич, сказал он.
Давайте развязываться. Переводите штаб к вокзалу, к станице Кисловодской, погрузим на подводы оружие, сколько сможем забрать, и пойдем обратно к Бекешевке там красные могут станицу разгромить. А чего нам в Кисловодске сидеть?
Не нужна Шкуро война с занятием и обороной городов, война с планами наступления. Он хотел воевать так, как испокон веку воевали казаки: напали, взяли что надо, и домой. И чтоб геройство проявить, чтоб молва О тебе шла. Здесь так и вышло.
Уверенный в успехе повел Шкуро пластунов к вокзалу там все должны собраться. Какие-то дотошные красноармейцы оседлали высотку в парке и шпарили из винтовок не пройти. Человек двадцать казаков шли с ним. «За мной! скомандовал полковник. Неужто мужиков не прогоним». Однако противник встретил таким огнем, что казаков, как ветром смело, остался дома один Козлов. Красноармейцы с криками «Сдавайся!» уже бежали к ним. Пришлось пуститься наутек; как нарочно тропинка привела к обрыву. Метров пять откос. Думать долго не приходилось не сдаваться же и Шкуро прыгнул вниз, Козлов за ним. Очутившись внизу, даже не успев удивиться тому, что йоги целы, побежали к своим. Красноармейцы не решились прыгать с такой высоты.
Так родилась еще одна легенда о Шкуро, что, мол, с любой самой высокой горы прыгает.
На вокзал явилась делегация кисловодских казаков. Старики в папахах и черкесках поклонились, а старший из них обратился к полковнику уже как к вождю восставшего кубанского народа:
Подними нашу станицу, отец родной, говорил он. Мобилизацию объяви. Хотим без советской власти жить.
Зачем ему этот Кисловодск? Людей губить в бою с красноармейцами?
Казакам ответил, как полагается военному командиру и вождю:
По стратегическим соображениям войска должны двигаться в другом направлении, и поднимать станицу Кисловодскую опасно для самих кисловодцев. Мы уйдем придут красные и разорят станицу. Но кто желает пусть присоединяется к нашему отряду.
Присоединились человек триста. Войско росло. В Шкуро верили. Теперь у него было три тысячи боевых казаков. Он назвал войско дивизией. В ее состав входили: 1-й и 2-й Хоперские кубанские полки, 1-й Волгский терский и пластунские батальоны: 6-й и 12-й кубанские и 7-й Терский. Будет и армия, о которой он мечтает.
Сидели на бульваре, на углу Никольской, в тени акаций. Случайный знакомый московского корреспондента Палихин познакомились в приемной Ставропольского Совета удивлялся: почему у Стахеева так много газет, в том числе и старых. Михаил объяснил, что Совет поручил ему, как литератору из Москвы, проверить работу местной большевистской печати и исправить ошибки и недостатки.