Ну, да. Следов-то мало, опять съязвил Мельников.
Много будет, Саша, ответит командир, не перечесть. Шагом ма-арш!..
Двинулись к реке. Где-то вверху разыгрался ветер, исчезла темь, открылись звезды.
Теперь-то не заблудимся, не смолчал Мельников.
Шкуро подъехал к нему, спросил тихо:
Кузьма что передает? Как там Ессентуки?
Там тихо.
Для меня ничего?
A-а Какой-то ваш человек подался в Ставрополь.
Отряд шел к станице по реке, Шкуро и Перваков вдвоем проехали по дороге. Показались спящие хаты, редко где лучился во тьме тусклый мутный огонек.
Начнем отсюда, сказал Шкуро, останавливая коня и спешиваясь.
Постучал в светящееся окно. Заскрипели запоры и на крыльцо вышел в одном белье старик. Перваков здешний,
и старик впустил казаков в хату. В горнице появилась и хозяйка, закутанная в платье.
Здравствуйте, хозяин. Я полковник Шкуро, решил он, приступая к новому делу, пользоваться новой фамилией. Начинаю войну против комиссаров большевиков за свободную Кубань. Ваш сын должен вступить в мою армию. Я его знаю: он добрый казак.
Сын замешкался, одеваясь по форме, и вышел настоящим боевым казаком: черкеска, патроны в газырях, шашка на поясе, обрез в руке.
Ваше превосходительство, господин полковник Шкуро, заученно начал доклад, рядовой казак Петр Михайлов Артюхов прибыл на службу в вашу доблестную армию. Конь под седлом во дворе, готов к походу!
Ото бравый казак, сказал Перваков.
Поздравляю вас, рядовой казак Артюхов, с вступлением в Кубанскую Освободительную армию.
Ой, куда же ты, Петенька? заголосила мать. В каку-таку армию. И войны-то теперича нет.
Заволновался и старик:
Мы думали так, на охрану станицы. Рази ж теперь война?
Война, отец, сказал гость. Благослови сына. Вся станица поднимается. Слышишь? Вся наша Кубань.
Петр Артюхов был готов скакать куда прикажут молодой, нестреляный. Уговаривал родителей, чтобы не печалились, на все, мол, воля Божья.
Что нам большаки, продолжал старик. Они ж нас не трогают. Ну отняли две шашки
А обрез ты не отдал, заметил Перваков. Найдут расстреляют.
Нет у меня обрезов. На что они
Так происходило почти в каждой хате. Собрали в Бекешевской человек двадцать под озверелый лай собак и причитания стариков. Шкуро приказал Первакову продолжать сбор добровольцев, а сам поскакал к отряду, двигающемуся на станицу Суворовскую. Отряд уныло сидел в балке всего верстах в четырех от Бекешевки. Уже чувствовалось дыхание рассвета, и из тьмы выступали узоры кустарников. Слащов хмуро молчал народное восстание оказалось непохожим на то, о чем он когда-то читал в книжках. Полковник Шкуро знал, что в такой обстановке надо быть особенно решительным, инициативным, а если потребуется, то и жестоким.
Не отвечая на вопросы, он спешился, нашел подходящий пенек, сел, сказал негромко:
Начальник штаба ко мне.
Слушаю вас, Андрей Григорьевич. В Бекешевке неудача?
В Бекешевке Перваков формирует регулярную сотню. Теперь пришло время взяться за Суворовскую. Попрошу вас немедленно подготовить от моего имени приказ находящимся в Суворовской есаулу Русанову и сотнику Евренко по первому же звуку церковного набата собирать казаков и выдавать им оружие из станичного правления. А я сейчас пошлю наших с офицерами во главе, чтобы они без шума арестовали всех членов местного совдепа и станичного комиссара. И чтобы с ним не церемонились.
Дело идет, когда получены точные приказы и сам командир готов вступить в бой. Слащов перестал бычиться почувствовал дыхание решительного боя.
Быстро светало, и отряд Первакова увидели издалека.
Вот и бекешевцы, сказал Шкуро. По плану. Но сотню не набрал. После первой победы не одну наберем.
Сейчас начнем? спросил Слащов, глядя на часы.
Рановато, Яша. Другой раз не по часам, а по печенке чувствую. Пусть Перваков малость отдохнет там же все прощаются.
Где-то за Кисловодском розовой канителью заиграли утренние веселые облака. Шкуро поднялся, крикнул: «Отряд, строиться! По коням!»
Печенка подсказала? усмехнулся Слащов.
Много чего подсказала.
Ползали какие-то тени между ними. Ни тому, ни другому были не нужны, а вот не переводились. И опять какой-то намек, какой-то вопросик с подвохом от генштабиста второго разряда:
Считаем, что восстание поднялось, или мы его поднимаем?
Считай, Яков Александрович, ты в академии учился, а я командовать буду.
Он проехал вдоль строя. Кони, в общем, хороши, казаки молодцы, а вот одеты Будут бои переоденутся.
Казаки! воскликнул полковник. Едем в бой за родную Кубань. В станице Суворовской нас уже ждут сно, и мы войдем туда как боевая часть. Перваков, бери десяток своих самых быстрых, и чтобы у каждого были гранаты. Выезжайте впереди нашего отряда, врывайтесь на станичную площадь и забросайте ее гранатами. Трубачи! Сигнал!
Полковник Шкуро предполагал начать свою деятельность войска с настоящего победоносного сражения, но под Суворовской бой не состоялся. Все население станицы встречало его войско на площади.
Шкуро не растерялся. Он занял станичное правление под свой штаб, и Слащов уже сочинял приказы о наступлении несуществующих полков, сотен и батарей. К правлению то и дело подскакивали ординарцы из мифических частей и громко докладывали о том,