Напрасно, по суду бы очистили! заметил Борщёв.
Да, очистили бы чрез десять лет, как уж вёрст тысячу отмахал бы по этапу с ворами да душегубами... Нет, братец, поживи-ко вот в нашей глуши, в деревне... А что Орлов! Никому от него разорения нет, даже и обиды нет. Завидки вас взяли! Больше ничего!
Да мне-то... чёрт с ним! добродушно отозвался Борщёв. Я в генералы или сановники не лезу. У меня этой корысти нет. Выйду в офицеры после коронации я сам абшид возьму.
Что так? А сам меня рябчиком обозвал?
К статским делам не пойду. Мундир останется...
Что ж делать будешь. В вотчину поедешь.
Женюся или... Да прямо скажу: женюся или покончу с собой!
Вона как! воскликнул Хрущёв.
Услышишь поверишь. Вспомнишь, что правду сказывал... Ну, прости, мне пора, тут недалече по одному делу...
Прощай. Ввечеру свидимся. Я прямо к брату на Плющиху...
Молодые люди простились. Борщёв прибавил грустно:
Вот что, друг. Ты там у Гурьевых не сказывай про то, что слышал сейчас от меня.
Про Орлова-то? Зачем! Я не болтлив.
Кой чёрт, про Орлова! Они там с твоим братом и не то тебе наскажут. Всю вселенную разнесут по клочкам! улыбнулся Борщёв. А ты про моё-то помолчи, что я собираюсь делать... Это у меня впервой так с языка сорвалось! Коли женюсь сам скажу. Коли убьюсь услышат после...
III
Все знали давно князя Лубянского, знали, какая у него большая казна, сколько вотчин, жалованных его отцу ещё Петром I, и знали всё, что состояние князя в полнейшем порядке. Князь был один из первых богачей Москвы.
Все знали и ответ князя, когда понукали подновлять палаты, выбелить или "отмалевать стены под глазурь", или выкрасить крышу.
Чего я буду украшать... Мой дом, что я сам, в какое платье ни наряди ни хуже, ни лучше не будет. Человек душою блестит, а дом горницами опрятными, да хлебом-солью.
Дом князя был выстроен ещё во время правления царевны Софьи Алексеевны, его отцом, князем Алексеем Михайловичем Лубянским.
Князь уверял теперь, что от его дома и по его имени вся площадь ближайшая прозвалась Лубянкою, но это было не совсем верно, или на половину верно.
Род князей Лубянских литовского происхождения, неизвестно как появился в Московском государстве и поступил на службу к царям, но зато и площадь у Китай-города
звалась Лубянскою тоже испокон веку. Конечно могло быть, что когда-нибудь, за двести лет пред тем,литовские выходцы дали площади своё имя, но на это доказательств не было. Вероятнее, что площадь была сначала "лубяная", а потом стала Лубянскою. Что касается до совпадения того обстоятельства, что дом князя помещался на углу одноимённой площади, то покойный князь Алексей Михайлович умышленно купил когда-то тут место и выстроил этот дом.
Его сын, нынешний владелец, родился в этом самом доме в начале столетия, в 1701 году, когда дом, начатый стройкой уже давно, окончательно принял свой теперешний вид, т. е. когда правое его крыло было покрыто крышей, и дворня перешла туда на житьё из наёмного помещения.
Поэтому князь говорил, что он ровесник дому своему, по этой же причине особенно нежно относился к своему жилищу, звал его то "приятелем", то "братцем". Украшать же и ухаживать за домом, подновлять его почаще не хотел из какого-то простого упрямства.
Ведь не стены валятся! А глина, да краска стенам не нужна. Что делать? Вон у меня всё новые дырки делаются, показывал он на свои морщины. Этого изъяну и совсем не поправить. Ну, а каков я становлюсь, пускай таков и дом мой будет. А то у меня старика на него зависть разгорится, как он вдруг моложе меня будет выглядывать.
В этом была действительно единственная причина того, что дом не подновлялся. И в малой прихоти сказывался и вырисовывался весь характер князя. Многое, что его друзья или дальние родственники считали упрямством или прихотью, имело однако всегда основание. Часто приходилось князю делать что-нибудь, или наоборот отказывать в чём-нибудь, не соглашаться, без всякой видимой разумной причины. Но это было так для посторонних. Сам князь отлично знал, почему и на каком основании он что-либо делает. Когда он объяснялся, выходило дело хоть и чудно, но понятно и просто. Когда князь таил причину, все говорили:
Упрямица известная... Что с него взять.
Князь был крестником сына знаменитого боярина Матвеева, погибшего от рук возмутившихся стрельцов. Отец князя и боярин были большие друзья, и даже князь Алексей Михайлович чуть-чуть тоже не погиб от этого. При убийстве боярина Матвеева, он стал на улице громко и смело выговаривать бунтовщикам-стрельцам, обзывая их лиходеями и дьяволовым семенем за все их преступления.
Плаха и топор по вас плачут давно! Дождётесь и вы суда и расправы! предсказал им князь.
Родившийся впоследствии сын назван был Артамоном, в честь убиенного боярина-друга. А отцом крёстным был сын мученика, Андрей Артамонович Матвеев, любимец великого императора.
Эта дружба с семьёй убиенного боярина не мало содействовала возвышению отца князя и милостям государя к нему. Государь любил, конечно, семью Матвеевых, через которых стала царицей его мать, любил часто говорить о погибшем в смуте боярине. Бывая в Москве, государь всегда заезжал на могилу мученика, служить панихиду по "убиенном боярине Артамоне", а затем ехал кушать соседству, в дом к его первому другу, князю Алексею Михайловичу Лубянскому.