Ну, давайте покончим с этим.
Выйдя из шатра, они остановились в удивлении, потому как весь лагерь словно кипел. Люди потоком валили к гавани, спеша занять самые выгодные для наблюдения места. При войске обреталось немало лиц невоенных: солдатские жены и дети, проститутки, всегда вьющиеся вокруг армии как медведи вокруг меда, слуги, паломники, местные торговцы и разносчики. Теперь они все тоже пришли в движение, горя желанием наблюдать за прибытием английского короля.
Поглядите на этих придурков! язвительно воскликнул Конрад, удивленный этим нашествием. Они словно второе пришествие Христа ожидают увидеть! На что там смотреть-то, Господи? Ну бросили несколько кораблей якорь у берега, и все!
Филипп ответил скупой, безрадостной улыбкой, подумав, что Конраду предстоит узреть первый акт драмы под названием «Львиное Сердце». Несколько рыцарей расчищали дорогу, и король шел размашистым шагом, огибая время от времени кучи конского помета.
К вам в Монферрат заглядывают труппы бродячих артистов?
Конрада заданный вроде как невпопад вопрос сбил с толку.
Конечно, а что?
Они есть, наверное, везде, продолжил Филипп, проигнорировав вопрос. Когда они подъезжают к городу, то стараются привлечь как можно больше внимания. Если среди них есть акробаты или жонглеры, их пускают вперед. Они крутятся колесом, подбрасывают мячи или ножи. Чтобы собрать толпу, комедианты дуют в трубы, стучат в барабаны, перекрикиваются с народом, показывают дрессированных собачек или мартышек. Я однажды даже танцующего медведя видел. Чем шумнее въезд, тем больше зрителей соберется на представлении.
Конрад не делал попыток скрыть свое недоумение.
Кузен, ты к чему клонишь?
Но ответом стала только очередная загадочная улыбка. Покачав головой, маркиз последовал за королем.
За время, потребовавшееся им, чтобы дойти до пляжа, буквально все обитатели лагеря, мужчины, женщины и дети, уже собрались на берегу. На западе среди яростных сполохов садилось солнце, окрашивая небо и море золотом и багрянцем, легкие розовые облачка приобретали лиловую кромку. Корабли входили в бухту на фоне этого роскошного заката, и Филиппу подумалось, не выбрал ли Ричард время намеренно для вящего эффекта? Узкие боевые галеры рассекали волны, производя впечатление смертоносных боевых машин, коими и являлись, королевские штандарты Англии и Утремера развевались при каждом порыве ветра, гребцы налегали на весла в отбиваемый барабанами ритм, воздух дрожал от какофонии труб, рожков и дудок. Как и прежде в Мессине, Ричард стоял на возвышении на носу своей галеры, притягивая все взоры. Когда толпа разразилась приветственными криками, король отозвался, воздев над головой копье, и ликование разрослось до опасных пропорций, став достаточно громким, чтобы его слышали сарацинские воины. Высыпав на стены, те как завороженные наблюдали за прибытием легендарного Львиного Сердца.
Конрад взирал на разыгрывающееся представление с раскрытыми от удивления глазами и ртом. Оторвав наконец взгляд от происходящего в гавани, он заметил, что французский король смотрит на него с сухой циничной усмешкой, значение которой маркиз теперь осознал.
Чего не хватает, так это танцующего медведя, сказал Филипп.
ГЛАВА II. Осада Акры, Утремер
в знойном климате Утремера. Было даже несколько госпиталей, отданных под надзор рыцарям-госпитальерам. Как все известные Моргану города, этот был многолюдным и шумным, его сами собой возникшие улицы кишели свободными от службы солдатами и их женщинами. Валлиец привык к юбкам в армейском лагере, но то всегда были шлюхи. Здесь же встречались жены, и даже дети. Ребятишки шмыгали между палаток, играли или исполняли поручения, и их звонкий смех звучал как-то тревожно в месте, где люди живут бок о бок со смертью.
Повсюду рыскали торговцы, выискивая барыш. В кучах мусора рылись свиньи, хлопотливо расхаживали куры зимний голод давно миновал. Собаки снова наводнили лагерь.
Воины строились в очереди перед палатками прачек, чтобы избавиться от вшей, шли на перевязку к лекарям и хирургам, посещали отхожий ров, подпадали под чары проституток и выслушивали укоры священников, ведущих безнадежную битву с грехом. При осадном лагере имелись свои рынки, конюшни, загоны для скота, обширное кладбище, где нашли последний приют столь многие крестоносные чаяния. Но не хватало чего-то непременно присущего городской жизни, и через минуту Морган догадался чего. В обычных городах звон колоколов отмечал канонические часы, призывал верующих к молитве, провожал усопших, знаменовал рождение, венчание, праздник весь день, от рассвета до заката, наполнялся раскатистым, мелодичным звоном. Здесь, под Акрой, месса вершилась в шатрах или под открытым небом, тут не было ни церквей, ни колоколов.
Но тишины в лагере отнюдь не наблюдалось. Осадные машины регулярно метали в сторону Акры заряды камней, воины приветствовали удачное попадание криками. Осаждающие и сарацинский гарнизон на стенах обменивались взаимными оскорблениями и свистом. Из открытых палаток доносились хриплые песни некоторые еще праздновали прибытие Ричарда. Ветер доносил голоса, смех, проклятия и пронзительные крики соколов позднее Морган узнал, что турки используют голубей для передачи сообщений Саладину, а крестоносцы запускают соколов на перехват крылатых посланцев.