Там одни сухие ветки! Павел усмехнулся и прошептал: Среди сухих веток голова видна.
И правда. «Ветки» шевельнулись, и я увидел среди сухих сучьев голову и развесистые рога. Олень вышел из-за куста, неторопливо пересек прогалину между кустами и остановился возле следующего куста. На вышку олень внимания не обращал.
Осматривается, шепотом пояснил Павел, ну, хватит вам мое окошко занимать. В свое смотрите.
Тем временем Василь, не отрываясь от окна, что-то записывал в блокнот.
А у тебя кто, Василь?
Ланка с олененком.
Дай посмотреть!
В свое окошко смотрите: они в ваш сектор идут. И перестаньте болтаться по будке. Зверей подшумите.
Пришлось мне сесть у своего оконца, но, как назло, там никого не было. Ланка показалась только через несколько минут. Я уже решил, что она незаметно скрылась за кустами, как вдруг увидел ее на чистом месте. Она медленно шла от куста к кусту, а за ней старательно вышагивал олененок. Возле одного куста ланка остановилась и, повернув голову, посмотрела на олененка. Олененок тут же подскочил к ней и полез под брюхо. Ланка отставила заднюю ногу, и олененок сунул туда голову. Мне хорошо было видно, как он несколько раз поддал головой брюхо матери и вдруг смешно закрутил коротеньким хвостиком. Олененок сосал, а ланка осматривалась, медленно поворачивая голову. Потом она двинулась вперед и зашла за куст. Олененок пошел за ней.
Егеря не отрывались от биноклей, но то и дело отмечали что-то в своих блокнотах.
В свое время я увидел табунок косуль и прошептал: Косули!
Сколько? шепотом спросил Василь.
Пять.
Видел я этот табунок.
Косули медленно брели по лугу, то пощипывая траву, то срывая листья с кустов. Вдруг они, как по команде, подняли головы, замерли и кинулись бежать по лугу. Грациозные серо желтоватые фигурки зверей сливались с цветом уже начавшей желтеть травы. Хорошо видна только часть туловища возле хвоста. Она была белой.
И олени, и косули шли от леса в кусты на берег озера. После косуль прошли лоси. Отдельно прошагал громадный самец, голова которого была украшена двумя зубчатыми лопатками; а через несколько минут показались две лосихи с тремя лосятами. Немного времени спустя я увидел еще один табунок косуль две козы с козлятами. Затем луг долгое время оставался пустым. Егеря перестали делать пометки в блокнотах. Потом вдруг из-за кустов послышался визг, и появились свиньи большой табун из трех маток с поросятами. Я не успел точно пересчитать поросят. Матки были темно бурые, а поросята полосатые. Первой шла крупная матка, за ней еще одна большая свинья, а дальше шеренга поросят. Замыкала строй третья матка. Свиньи шли гуськом, без остановок, но не торопясь. Последняя матка, очевидно, подгоняла поросят: время от времени она дергала головой и слышался поросячий визг. Табун пересек луговину и скрылся в кустах. Еще два табунка свиней, поменьше, прошли по соседней луговине.
Сам хозяин вышел! уже не шепотом, а вполголоса сказал Павел. Ух, хорош, зверюга! Хотите взглянуть?
Я заглянул в его окошко. На луговине, как
зуб?
Второй зуб у нее сломанный был.
К моему удивлению, Илларионыч перенес укус очень легко. Сначала, правда, пораженный палец немного опух, но через день опухоль спала. Других явлений отравления не было. Отсасывание яда сразу же после укуса оказалось весьма эффективным
В середине августа змеи опять куда-то исчезли. На нивках и по берегу озера Лунево они перестали встречаться совсем, а возле питомника молодых сосен остались только толстые самки. Ловить таких самок было бесполезно. В мешках самки рождали гадючат и так при этом тощали, что в ящиках издыхали через два три дня.
Поблизости от мест, где попадались толстые самки, стали встречаться крошечные розово фиолетовые гадючата. Они держались поодиночке, были весьма сторожкими и прятались между стеблями травы. На зеленой траве змееныш был виден отчетливо, но в глубине, у самых корней травы, его цвет сливался с узловатыми переплетениями стеблей и корешков. Потревоженные гадючата старались скрыться, но если их преследовали, то они оборонялись, как взрослые змеи: сворачивались в клубок, угрожающе выбрасывали голову, шипели и раскрывали пасть с крошечными зубками. Зубки казались безобидными, но когда один из нас (не буду называть его имени) решил взять гадючонка голой рукой, то поплатился за свою неосторожность. Зубки оказались весьма острыми, яда в них было достаточно, рука распухла, и пришлось на два дня отказаться от охоты.
Мне удалось подсмотреть, как гадючата появляются на свет. Как-то я ходил один, устал и решил передохнуть на лесной поляне. Вышел на солнечную сторону и только хотел сесть на высокую кочку, как услыхал довольно громкое предупреждающее шипение. Так шипят рассерженные гадюки. Под соседней кочкой растянулась толстая коричневая гадюка. Это была беременная самка, и ловить ее смысла не было. Я сел на другую кочку и решил понаблюдать за шипевшей змеей. Опасности это не составляло: сапоги прокусить змея не могла, а добраться до верха голенища я бы ей не позволил. Мое соседство явно не нравилось змее, но она не уползала. Так продолжалось с минуту. Потом змея вроде бы поползла. Голова и передняя часть туловища змеи двигались, а зад оставался на месте. Он был словно приклеен к земле. Я подумал, что нашел змею, которой кто-то повредил позвоночник, но в этот момент змея судорожно изогнулась и возле ее хвоста оказался какой-то плоский слизистый комок. От комка к хвосту тянулась тонкая сине розовая жилка. Хвост змеи дернулся, и жилка оборвалась. Слизистый комок зашевелился. Еще миг и из слизи вынырнула маленькая голова гадючонка. Он широко раскрыл пасть, и слизистый комок из плоского сделался выпуклым. Вслед за головой из слизи показалась шея: гадючонок медленно, неуверенно выполз на свет. Немного спустя змееныш снова зевнул, и движения его стали увереннее. Вот уже он полностью покинул свою оболочку из слизи. Прошло не более тридцати секунд (я следил по часам), как новорожденный змееныш отполз от матери почти на полметра и устроился отдохнуть на солнце. Как оказалось, змееныш отдалился от матери весьма своевременно. Лежавшая неподвижно гадюка роженица вдруг зашевелилась, поднесла голову к остаткам оболочки, ощупала их своим раздвоенным языком и съела. Было отчетливо видно, как комок оболочки передвигался по пищеводу.