Придумал!
Чего ты придумал?
Возьмем мамин казан.
Так тебе его и дали!
А я стащу потихоньку, никто
и не увидит!
Алты и правда удалось незаметно вынести из дому небольшой казан. Друзья раздобыли бечевку, привязали ее к щепке, щепку воткнули в снег, оставалось поставить казан боком, так, чтобы он краем опирался на щепку. Когда под ним на приманку соберутся жаворонки, ребята дернут за бечевку, и казан накроет пичуг
Неожиданно Алты снова ударил по плечу приятеля, возившегося с казаном. Тот обернулся:
Чего дерешься?
Алты постукал себя кулаком по лбу:
Дураки мы с тобой!
А что? Что-нибудь не так?..
Ага. Сообрази-ка: как мы достанем птиц из-под казана?
А что? Возьмем и
«Возьмем и»! передразнил его Алты. Как приподымем казан, так они все и разлетятся.
Верно! Приятель обалдело уставился на Алты. Как же быть?..
Надо надо продолбить дыру в казане!
Так они в дыру вылетят!
А мы закроем ее твоей тюбетейкой.
Верно!.. Приятель помолчал, хлопая глазами. А как мы ее продолбим?
«Как, как»! Подожди меня тут.
Алты убежал и вскоре вернулся с маленьким топориком. Присев над казаном, он стал бить топориком по его днищу. Казан не поддавался. Тогда Алты размахнулся и что есть сил хватил по казану обухом. Казан раскололся вдребезги. На шум из дома выскочил старший брат Алты, Бегха́н. Завидев его, Алты бросил топорик и пустился наутек. Он несся во весь дух, петляя между кибитками, но брат все-таки нагнал его, оттрепал за уши и, бранясь, поволок к матери. Вид у Алты был жалкий: весь в снегу, под носом мокро, лицо измазано сажей, черные слезы ползут по щекам. Он ждал, что мать отругает его, но она, взглянув на сына, только ахнула, прижала к себе и, целуя в грязные щеки, стала утешать:
Не плачь, сынок, утри слезы-то. А Бегхану от меня достанется, будет знать, как обижать маленьких!
Алты был любимцем матери, она многое ему прощала. А забот с ним хватало! Он ни минуты не мог усидеть на месте: то дразнит кошку или собаку, то повытаскает верблюжью шерсть из продранных одеял, а то возьмет два чайника и начнет стучать ими друг о друга Старшие братья награждали его тумаками, Алты кричал: «Ой, пусти, больше не буду!» но стоило ему вырваться, как он затевал новую шалость
Мать лишь вздыхала и качала головой:
Ох, непутевый, ох, бедокур! И в кого только такой уродился? Ни в мать, ни в отца Говорят, дети-то походят не на тех, кто дал им жизнь, а на тех, кто первым их коснулся. Алты, видать, пошел в соседку-повитуху, вот уж была упрямица так упрямица! Все делала поперек!
Однако сам Алты был твердо убежден, что он весь в отца. Алты помнил его именно таким упрямым, норовистым: во всем настоит на своем, всегда поступит по-своему, и никому не даст спуску, даже сыновьям
А ему тут и правда уж невмоготу. Что ни день брань да побои. И никто не приласкает, не прижмет к себе, не утешит, как мама.
Бедная, она, наверно, все глаза проплакала. Целых полгода не видела Алты!.. Уж она-то думает о нем днем и ночью. Все глядит на дорогу и у каждого прохожего спрашивает, не встречал ли он Алты, и каждого молит разузнать, где ее любимый сынок. А может, не вынеся разлуки, она захворала?
Алты так ярко вообразил себе страдания матери и так разжалобил себя, что, испугавшись своих мыслей, вскочил на ноги, растерянно огляделся
Град кончился, воздух порозовел. Возле костра бродил лишь ишак: пока Алты предавался воспоминаниям и раздумьям, собаки ушли к отаре. И костер уже догорал
Алты стукнул себя кулаком по лбу: вот растяпа! Ведь он разжег такой большой костер для того, чтобы испечь лепешки. И забыл о них! Давно бы надо замесить тесто, сейчас оно уж подошло бы. Теперь придется печь лепешки из пресного теста, не то останешься голодным: костер-то вот-вот совсем погаснет.
Алты, не мешкая, принялся за стряпню. Опустившись на колени, он торопливо месил тесто, вовсю работая маленькими кулачками. Увлекшись, а может, и оттого, что песок глушил стук копыт, Алты не заметил, как к нему подъехал Поррук-бай. Отдуваясь, он тяжело сполз с коня. Алты подбежал к нему и взял коня под уздцы. Увидев, как грозно хмурится бай, подпасок оробело залепетал:
Здравствуйте, бай-ага!
Как здоровье, бай-ага?..
Бай не ответил на приветствие. Поигрывая плеткой, хрипло спросил:
Куда подевал баранов, мерзавец?..
Алты затрясся всем телом.
Дело в том, что три дня назад над пустыней пронесся сильный ураган. Чабана не было ушел за продуктами, с овцами оставался один Алты. И из отары, которую он пас, исчезло два барана. Может, заблудились, может, их волки съели кто знает? В такую непогодь все могло статься.
Когда чабан вернулся, Алты бросился на поиски пропавших баранов. Искал двое суток, но тех и след простыл. Подпасок хорошо знал нрав Поррук-бая: или задаст ему добрую трепку, или взыщет убыток. А бараны стоили трехмесячного заработка Алты! Мальчик решил было бежать, но чабан успокоил его: «Разве ты виноват в этой пропаже? Буря виновата! Такие бури не одну овцу выщипывают из отар. Конечно, для бая всегда чабан виноват, на то он и бай. Но ты уж положись на меня. Если Поррук-бай потребует, чтобы ты возместил ему ущерб, я сам с ним потолкую».