Гарри кивает и выходит, и Джинни на прощание любуется его ладной спортивной фигурой. Гарри настоящее Солнце. Мягкое, не обжигающее, не такое, как Джинни Солнце-подделка, обманка.
Парень идёт, предаваясь, таким сладким в шестнадцать лет, мечтам. Например, отправиться в кругосветное путешествие на мётлах вместе с Джинни. Только бы убить Волдеморта и сразу в путь. Воспоминание о Лорде не омрачает
настроения. И парень оказывается донельзя удивлён, видя Луну Лавгуд, направляющуюся в сторону Когтевранской башни. Иногда ему кажется, что у неё сплошной ветер в голове.
Луна, постой. Ты, наверное, забыла. Джинни ждёт тебя в раздевалке.
Я? Забыла? Луна на мгновение выныривает из своих философских раздумий.
Да, Гарри с улыбкой треплет Луну по плечу, пока она растеряно улыбается.
Ну, раз ждет, то я пойду, Гарри?
Ага.
* * *
Быстрее, выше, сильнее. Ветер выдувает из головы мысли о преступной логичности идей Тёмного Лорда, о власти, которую дарует чёрная магия, а из сердца образ бархатно-синих глаз. Быстрее, быстрее, чтобы прошить насквозь серое небо. Ещё немного, чтобы ни шанса, ни памяти. Была Джинни Уизли и не стало.
Мама будет плакать; отец убит горем, но не так, если она отдастся на милость своего гнилого сердца и сделает то, чего уже так давно желает.
То, зачем сидит вечерами в библиотеке; зачем исписывает многострадальный учебник по Защите убористым почерком.
И теперь в полет. Земля так далеко внизу, что не видно даже трибун. И отпускает древко метлы.
Джинни смеётся, ощущая эйфорию от смертельного полета. Секунда, другая и всё будет кончено. И не нужно будет выбирать между миром и войной, светом и тьмой. Жизнью, которая в зелёных глазах Гарри Поттера, и смертью, которая в истлевших кудрях Тома Реддла.
Когда Джинни перед самой землёй закрывает глаза, а через секунду всё ещё не ощущает удара, она распахивает их вновь.
Впервые в жизни видя запыхавшуюся, раскрасневшуюся, еще более безумную, чем обычно, Луну Лавгуд, она чувствует стыд. Девушка завершает пас палочкой, и Джинни мягко приземляется на землю. Луна бежит к ней, сгребая в охапку неожиданно сильными руками, дрожит всем телом, и по щекам её быстро бегут слезы.
Почему, почему, почему, подвывает она, прижимая Джинни к себе, раскачиваясь и пачкая белые гольфы о сырой песок стадиона. Становясь на мгновение живым человеком, а не воздушным нездешним созданием.
Прости меня, Луна, я совсем не подумала, что тебя это так расстроит, потрясенно шепчет Джинни в ответ, и тоже крепко сжимает в объятиях подругу.
5. Джинни
Ну, что, малышка, ты больше не любишь меня? Том всегда понимал больше, чем-то, что она позволяла себе поведать ему.
Я тебя никогда не любила, чудовище, голос предательски срывается в фальцет.
Том смеётся. Смех его густой, мужской, приятный.
Он заправляет ей за ушко прядку медных волос.
Хорошо, не говори мне. Отцу я был не нужен, матери тоже. Джинни, малышка, в том, что я не нужен тебе, всё закономерно.
Не-е-ет, что есть силы кричит Джинни и просыпается.
Безымянные соседки Джинни, если бы их спросили, могли бы поведать истории не хуже Рона свидетеля многочисленных поттеровских истерик. И Джинни осознает, насколько глубоко сорняк души Волдеморта пустил корни в ней. И эти ошметки тьмы будут отравлять её больше и больше, пока она не превратится в иссушённый труп.
«Ну что ж, тогда ты точно идеально подойдешь Волдеморту», зло думает Джинни и что есть силы ударяет себя по щеке.
* * *
Лето жаркое, душное, липко-тревожное. Джинни пьёт лимонад из запотевшего стакана и не сводит горящих глаз с Гарри. Ломающийся, подростково-несуразный, срывающийся, истеричный, он лучше вписывается в мрачные тона декораций, которые заменяют аляповатость кухни Уизли в голове Джинни.
Его поцелуи практически невесомы. И безвкусны, как пресный хлеб. Для страсти обоим не хватает вовлечённости в процесс, и Джинни с облегчением слышит, что он собирается бежать, рвать подмётки на ходу, желая всё же раздавить давнего врага. В какой-то степени Тёмный Лорд всегда ему будет ближе, чем она.
Она ласково гладит его по лицу. Пока сердце выстукивает ритм: «Свобода. Свобода. Свобода», с оттенком лёгкой меланхолии.
И когда свадьба любимого брата разбита, разорвана в клочья чужеродным вторжением, она словно в замедленной съёмке наблюдает, как Поттер берёт Грейнджер и Рона.
А её привычно оставляет.
* * *
Мы не обязаны это делать, говорит Луна, которой, в некотором роде, присуще человеколюбие.
Да, но как мы тогда узнаем, работает ли это заклинание? Джинни выпрыгивает из-за угла и отправляет слизеринца Балтазара Булстроуда, в просторечии Балти, в незабываемый полет «Левикорпусом».
Откуда у тебя эта книга? Думаешь, она не опасна? проницательно интересуется
Лавгуд.
Гарри отдал, врёт Джинни, любовно поглаживая учебник некого Принца, освобождённый из зала забытых вещей. И не более опасна, чем этот придурок, который доносит Керроу. Что мы с ним сделаем, Луна?
* * *
Слизеринец, пришедший жаловаться профессору Керроу на возмутительное поведение Уизли и Лавгуд, открыв рот извергает:
Лорд Волдеморт жалкий слизняк, недостойный жить.