В школе всё стало в разы хуже. Рона единственного брата ближе всех по возрасту, чьё внимание уж точно должно было быть безраздельно отдано ей, полностью поглотило его окружение. И они с Гарри никогда не слышали её, прислушиваясь только к одному голосу, который считали разумным. Конечно, к голосу Гермионы. Её же, Джинни, они воспринимали как докучливую помеху, глупую и навязчивую.
Из этого непонимания был только один выход прямо в объятия чернильного плена.
* * *
Когда всё закончено, она цепляется за него тёплыми, не слушающимися руками, но он всё равно уходит, бесшумно ступая босыми ступнями, возвращаясь в рамки привычного одиночества.
Потом она лежит в постели, и потолок кружится в бесконечном танце перед глазами. Джинни то впадает в лёгкую дрёму, то просыпается от отчаянного сердцебиения. И ей кажется, что всё это сон, и отчаянно хочется встать и найти его в темноте старого дома, где сами по себе скрипят половицы и стучат рассохшиеся ставни окон.
Потому что Тёмный Лорд тот, кто всегда находит для неё пару минут, чтобы выслушать, не отмахиваясь от её слов, как от малосвязного бреда. Не только выслушать, но и признать её наблюдения полезными, заслуживающими внимания.
Он произносит именно те слова, которые подчеркивают её, Джинни, значимость. Оттого, что из всех живущих видит её оголенную душу со всеми сомнениями, болью, бездомностью.
И не смеётся из-за этого ей в лицо, а дает возможность стать сильнее.
* * *
Страх вот на чём держится власть Тёмного Лорда, по мнению Рабастана. Немного уважения, но это ничто по сравнению с доминирующим чувством. Не с самого начала, разумеется, но теперь.
Джиневра Уизли пытается выглядеть хладнокровно, но глаза, маниакальные, жадно следят за Тёмным Лордом. С обожанием мотылька, который летит и сгорает. Сгорает снова и снова
Вот и Белла сгорела. Хоть и на мотылька походила едва ли.
Рабастан потирает грудь в месте, куда Уизли выпустила мощный «Редукто». Он ещё тогда потерял сознание, а когда очнулся, то за окном уже шумел океан. За окном тюрьмы, разумеется.
И когда девушки садятся на противоположную от мужчины сторону стола за завтраком, который Тёмный Лорд нередко пропускает, предпочитая столовую библиотеке, он громко замечает:
Немногие знают, что мои ребра срослись не правильно после того, как кто-то очень шустрый приложил меня об стену в Министерстве два года тому назад, Рабастан демонстративно трёт грудь под бежевым сюртуком, наслаждаясь смертельной бледностью Джиневры Уизли.
Нет, теперь правильно говорить Джиневра Реддл.
Бледность не означает стыд. Только боль. Как если бы всё происходящее напоминало бы ей изощрённую пытку, но она бы сделала этот выбор ещё сотни, тысячи раз. И она поэтому криво улыбается, не отрывая взгляда от скатерти.
И уж совсем никто не знает, как они иногда ноют.
Прежде, чем Джиневра успевает что-то ответить, Луна Лавгуд опережает её, смотря спокойно прямо в зелёные глаза:
Но это же заставило вас хоть немного пожалеть о сделанном выборе?
Рабастан ничего ей не отвечает, становясь как две капли воды похожим на своего брата кислым выражением лица. И как всегда холодеет, вспоминая Азкабан.
А вы о своём выборе не пожалеете, мисс Лавгуд? Рудольфус выныривает из медитации над газетой, кривит губы сильнее, чем обычно, и всем своим видом выражает полное раздражение.
Луна подавляет в себе желание ответить, что если долго купаться в грязи, перестаешь ценить прелесть воды и мыла. Но инстинкт самосохранения всё-таки берет вверх и она говорит:
Я там, где должна быть.
* * *
Рудольфус передает Лорду списки погибших.
Ну и зачем мне это? Лорд Волдеморт бегло скользит глазами по строкам, потом швыряет листки на скатерть. Сколько всего?
Сто тридцать пять человек, чётко рапортует Рудольфус.
Плохо, говорит Лорд, пока Джинни дрожащими пальцами тянет листки к себе, сглатывая подступающие к горлу слёзы.
Что-то не так? ему не надо даже поворачивать голову, чтобы определить перемены в её настроении. Видимо, Магическая связь действует.
Позвольте, Джинни словно в замедленной съёмке поднимается на ноги, чувствуя, как внутренности сковывает арктическим холодом.
Лорд взмахом руки отпускает её, а когда сбивчивый стук каблуков затихает, произносит высоким голосом:
Луна, заставляя девушку, бледную, как привидение, вздрогнуть.
Милорд, девчонка кивает перед тем, как скрыться в дверях. Рабастан с гордостью наблюдает, как она легко и с достоинством склоняется в поклоне. Немного сумасшедшая Луна оказывается весьма разумной девушкой при ближайшем рассмотрении.
Рабастан тянет к себе злополучные списки, выхватывая глазами имя Фреда Уизли.
* * *
Ты же знала, что так будет, слова Луны ранят, но в ней ещё теплится надежда, что подруга передумает, поэтому жестокость необходима.
Мантия Луны мокрая и холодная от горячих слёз Джинни.
Я люблю его, я так люблю его, Джинни захлёбывается слезами, оставляя синяки на худых плечах Луны.
Луна видит, будто наяву, как рушатся её надежды, соударяясь острыми гранями.