Обитатели дома прячутся в своих камерах-спальнях, не выдавая своего присутствия ни единым звуком. Дом в этот момент кажется мёртвым и пустым, как душа Тёмного Лорда.
Лорд Волдеморт сворачивает на втором этаже, но Джинни замирает посреди широкого лестничного проема. Её тонкие руки, испещрённые голубыми дорожками вен, словно у неё в привычке таскать тяжести, потирают практически оголённые плечи. Лорд тоже останавливается.
Ты идёшь? вопрос-шипение.
Девушка закусывает губу то ли от вновь накатившего смущения, то ли от сдерживаемой улыбки.
Милорд, я хочу показать Вам кое-что.
Странно, кажется, он уже много раз изучал её мысли, а всё-таки остаётся ещё что-то, замаскированное, вывернутое, запрятанное, что отличает женский разум образный, где бережно хранятся чаще чувства, чем факты, от мужского логичного и прямолинейного. Она идёт дальше по лестнице, представляя Лорду возможность самому решать, достойны ли её секреты того, чтобы следовать за ней, как ручной змее. Он отчего-то отвечает для себя утвердительно; вовсе не желая этого, идёт следом выше и выше, где под самой мансардой находится её спальня, в которой гуляет свежий майский ветер, проникая во всё время открытое окно.
Джинни стоит задумчиво и не знает, как обличить смутные подозрения в слова.
Ну же, Джиневра, не заставляй меня ждать, обелиском надменности он шагает в центр спальни, рождая длинную густую тень.
Сейчас, милорд, неестественно прямая, словно лошадь аристократа, получившая гордо вскинутую голову ценой металлического шипа, впивающегося в нёбо.
В сундуке рядом с кроватью почти нет вещей, кроме новых нарядов, поэтому проходит совсем мало времени, прежде чем она извлекает серебряную диадему, совсем не потемневшую от времени. Диадема странно реагирует на Джинни. Вибрирует, теплеет, словно мурлыкающая кошка. Вполне рациональное желание получить учебник Принца-полукровки, в котором изрядное количество усовершенствованных рецептов чередуется рядом полезных заклинаний, подменяется совершенно мистической тягой вглубь комнаты, где под старым париком находится нечто, что почему-то напоминает ей Тома, того Тома, что вышел однажды из её дневника.
И она не противится
этому желанию. Ведь у неё нет ни одной вещи, напоминающей её персональный синеглазый кошмар.
В первую секунду хочется впасть в немилость и истерику и вырвать наглой девчонке сердце. Но Тёмный Лорд всё-таки змея, а не дракон, поэтому обманчиво ласково он произносит:
Откуда это у тебя, малышка? Джинни вздрагивает и от угрозы, сквозящей в его словах, и от этого полузабытого обращения.
Из Выручай-комнаты. Эта вещь Ваша? разрозненные части мозаики постепенно встают на место, но картинка всё ещё не складывается.
Лорд сжимает и разжимает кулаки, в безмолвной ярости.
С чего ты взяла? Лорд Волдеморт удерживается от желания подойти и выхватить из её рук такой ценный артефакт, но не двигается с места, намереваясь прежде всё понять.
Магия. Я чувствую её. В дневнике, в диадеме, в Гарри, в Вас, чертовски умная девчонка. И если какая-то соплячка раскрыла весь изощрённый план Тёмного Лорда, то кнат цена ему и его замыслам.
Он гневно поджимает губы и наконец протягивает руку за вещью. Дурацкие порывы, чем-то напоминающие ему о чувстве благодарности, накатывают на него раздражающими теплыми волнами, которым невозможно противиться.
Пряча крестраж в складках мантии, Тёмный Лорд преодолевает последние неполные пару футов, разделяющие его и девушку.
Узловатые пальцы, холодные, словно лёд, зарываются в мягкие волосы, поглаживают кожу головы, тянут, путаются. Первый поцелуй особенно сладок, и он сминает её, подчиняя, пытаясь заклеймить. Сильные руки, могущие переломить девушку, как тростинку, удерживают от падения в бездну, и Джинни хватается за его мантию, как утопающий за спасательный круг, пока сердце выписывает бешеные кульбиты, а ноги постыдно дрожат.
12. Джинни
Сейчас только выйдем, милая, и я тебя отпущу, говорит Джинни и коротко прижимается губами к глянцево-чёрной макушке.
Ра-а-а-би, тянет ребенок.
Что ты говоришь, Дельфи? Я не понимаю.
Девочка не отвечает, потому что они наконец покидают своды поместья, шагая на залитую солнцем, пока ещё голую землю.
Луна Лавгуд одета в линялые тёмные штаны и свободно болтающуюся рубашку, явно с мужского плеча. На ней косынка в подсолнухи и яркие жёлтые перчатки. Она сидит на коленках прямо посреди клумбы и высаживает саженцы из стоящего перед ней деревянного ящика. Старая морщинистая эльфийка (кажется, Милли) с умильным выражением на лице черпает ковшиком воду из ведра и поливает саженцы под корень.
Что ты делаешь, Луна? говорит Джинни и отпускает Дельфи на землю, легко придерживая её за пояс, пока девочка качается на нетвердых ногах.
Сажаю сливацеппелину, конечно же, Луна слегка улыбается Джинни, стараясь совсем не смотреть в сторону Дельфи. Луна знает, чей это ребенок, и совсем не желает испытывать к нему хоть какие-то тёплые чувства. Ребенок дотрагивается до редких листьев на высаженных побегах, и они серебристо звенят.
Мастер Рабастан лично привёз их для мисс Луны из Ботанического сада йоркширских садоводов, говорит домовуха, щуря от удовольствия по-старчески блеклые карие глаза.