Хорошо, пусть. Круцио! испепеляющая ненависть становится на несколько градусов холоднее, но, естественно, такие взаимные чувства не исчезают в одночасье.
* * *
Душа отнюдь не кратная субстанция, и, тем не менее, в потёртом дневнике Тома Реддла заключалась ровно половина души Тёмного Лорда. Другая половина делилась им в обратной геометрической прогрессии, становясь с каждым разом всё меньше, и помещалась в новые и новые хранилища. Когда старик уничтожил кольцо, Лорд был очень силён и практически ничего не почувствовал, кроме ноющей пронзительной тоски. Но вот мальчишка добрался до медальона и чаши, и, пожалуй, боль от гибели тех частиц была сильнее Круциатуса. Адский огонь будто охватил все его тело, терзая изнутри горло, лёгкие и даже самые белки глаз, стараясь извергнуть их из осквернённого тела. Десятки людей и гоблинов с вывороченными суставами, оголёнными костями и глазами, залитыми кровью, умершие от бессильной ярости Тёмного Лорда, не смогли заглушить эту боль.
Отголосок её теперь всегда гуляет в теле мужчины, ноя, как разбитые артритом кости в непогоду. Он бы многое отдал за возможность исправить всё, понимая также, что простая месть его не удовлетворит.
* * *
Тёмный Лорд стоит в проходе, и всё ещё не знает, что и предпринять, какие вопросы задать.
Олливандер до того, как сбежал, разумеется, не поведал ничего о том, почему лучи заклинаний соединялись, не давая причинить боль оппоненту. А кто, если не он, мог знать это лучше?
Возможно, Лорд ошибся, и дело было не в идентичных сердцевинах. Девчонка говорила про связь. Нет смысла отрицать её слова. Волдеморт прислушивается к тишине после того, как крик Поттера прекращается. Она не идеальна. Шёпот знакомого голоса эхом отлетает от стен, и многократное отражение не даёт расслышать слова.
Что ты говоришь? надменно спрашивает Лорд, стремясь подавить внутреннюю дрожь, хотя понимает, что шёпот издаёт не мальчишка. Недоумение, мелькнувшее во взгляде Поттера, только подтверждает это предположение.
* * *
Джинни просыпается от собственного крика. Сердце колотится, как безумное, а в висках стучит кровь. Постояв немного у распахнутого настежь окна, Уизли выскальзывает из своей комнаты, забыв о халате и туфлях. Тонкая белая ночная рубашка липнет к вспотевшей спине, а девушка двигается как в тумане. Тяжёлая железная дверь с решётчатым окном, обитая деревом, легко отпирается простой «Алохоморой», но девушка не задумывается почему.
Гарри спит и что-то бесшумно произносит во сне. Голова его мечется в разные стороны, грозя разбить затылок о каменное ложе, и сердце Джинни колет жалостью.
Что ты здесь делаешь? угрожающий голос за спиной. Волдеморт появляется, как и всегда, беззвучно. Джинни, вздрогнув, оборачивается. У ног Тёмного Лорда, выглядящего собранным (едва ли
он спал в этот поздний час), крутится огроменная кобра, ластящаяся как какая-нибудь кошка. Джинни не может сдержать крик и делает неосознанный шаг назад. Поттер шевелится, но не просыпается, только бормотание усиливается.
Я просто пыталась понять.
Что понять? Лорд проводит рукой по голове змеи, поднявшейся на хвост.
Насчет связи. Вы знали, что Гарри тоже говорит со змеями? Джинни старается унять бешено колотящееся сердце.
Змеями? Лорд выглядит удивлённым.
Она кивает, а Лорд, прошипев что-то Нагайне (видимо, приказав оставаться на месте), становится вровень с Джинни, задумчиво разглядывая юношу в неярком свете факелов, проникающем из коридора в небольшую камеру. Этому так просто не найти объяснения.
А ещё: когда он злится, в его глазах появляется красный блеск. Как у Тома. Как у Вас.
Лорд раздражённо дёргает щекой. Джинни не знает, насколько уместно говорить Тёмному Лорду про Тома в третьем лице. Но едва ли она может сформулировать свою мысль точнее.
Это странно: отделять его от себя. Это совершенно не нравится Волдеморту. Отчего-то хочется, чтобы эта Джинни признала того Тома в нём самом.
«Освободи меня, малышка», шёпот, не слышнее шороха тростника у заводи, чудится Джинни, но Тёмный Лорд молчит, а Гарри Поттер и вовсе беспокойно спит. Это напоминает Джинни кое-что.
Он смотрит на девушку. Помимо воли взгляд соскальзывает с лица вниз, где под тонким белым батистом от холода затвердели соски, ощутимо проступая под тканью. И ещё ниже на голые ступни девушки, покрасневшие от стояния на каменном полу.
Ты замёрзла. Мы могли бы поговорить и в комнате, внезапно решает Лорд, обычно не обращающий внимания на подобные мелочи. Ему всё время приходится напоминать себе, что он имеет дело с живыми людьми, а не с фигурами на шахматном поле, вырезанными из камня или дерева, чтобы в то же время успешно играть на их желаниях и слабостях. Уизли краснеет и опускает взгляд вниз, только сейчас осознавая во что одета, стоя перед ним.
Она немедленно обхватывает себя руками. Он предпочитает не комментировать этот жест, а о его истинных чувствах может сказать лишь опасный блеск красных, как артериальная кровь, глаз.
Пойдём.
Он пропускает её вперёд, легко касаясь спины, рождая сонм мурашек, мчащихся по тонкой коже, как антилопы на водопой после засухи. Тяжёлая дверь к темницам закрывается за их спинами с надсадным треском ржавых петель.