Отошёл от неё, червяк. Таким животным, как ты, не место рядом, Лиса и возмущается этим властным словам, и согласна с ними, и
И сама не понимает, почему всё-таки так покорно прижимается к мягким мужским пальцам, нежно касающимся заалевшей в смущении здоровой щеки. Потому что ищет утешения, потому что в глазах собираются слёзы, потому что так хочет верить, что волки могут быть парой для лис.
* * *
С того самого раза Дня Порванных Чёток, как про себя называет его Лиса, отнюдь не склонная к патетике, (но, может, это всё виновата Ди и луна, пронзительно-безнадёжно, словно предвестница неминуемой скорби, заглядывающая в окно), в её жизнь врывается настоящая паранойя. В брюзжащей старухе, в прохожей женщине, даже в девчонке, катающейся на скрипучих качелях во дворе, Лиса видит угольные изломленные брови, агатово-блестящие ногти и презрительно-насмешливый изгиб пухлых губ её тетушки. Слышит пробирающий до костей смех. Акела сжимает горячими, обжигающими, как и его губы, руками ладони Лисы беззащитные лапки, лишённые каких-либо когтей, несмотря на благоприятствующую наследственность, и Лиса чувствует в воздухе тягуче-головокружительный запах бензина глашатая близящегося аутодафе.
Несмотря на вопли задушенной интуиции, Лиса вставляет ключи в замок зажигания, влюблёно улыбается уютно-молчаливому Армстронгу и нажимает на рычаг переключения скоростей.
Ослепительно-красный, как кровь, огненный шар разлетается со звуком, так похожим на звук лопнувшего пузыря жвачки, но только в сотни раз превосходящим его по громкости. Ба-а-ах!
А по тропам сказочных джунглей несётся смех женщины, с самых ранних лет не спускавшей Лису с рук, как только та открыла свои, такие же, как у тётки, тёмно-карие с поволокой глаза.