Калеб непроизвольно попятился от решетки, тем самым вынуждая друга подойти ближе и оказаться в лучах света. Уже от одной только мысли, что же могло произойти с человеком, которого он знал всю жизнь, чтобы тот изменился до неузнаваемости всего за несколько часов, ему стало страшно. Или прошло больше времени? Что если барьер искажает время, и разница между их посадкой составила месяцы, а то и годы? Каког ему тут было в одиночестве, на вражеской территории, без надежды на спасение? И как это повлияло на его психику, до того казавшуюся твердой как камень?
Ричард вышел на свет, поставил фонарь на пол и посмотрел на товарища незнакомыми голубыми глазами. Его некогда черная шевелюра почти обесцветилась, прежний оттенок угадывался разве что у самых корней волос, да и кожа приобрела благородную бледность. Тот, кто стоял по ту сторону клетки, едва ли походил на прежнего Рича, превратившись скорее в его тень, безжизненного призрака.
Калеб, едва Ричард произнес его имя, как на лице друга расцвела улыбка, улыбка надежды, казавшейся невероятно чуждой этому месту. Мне жаль, что ты здесь оказался. Зачем ты свернул? Тебе следовало выполнять задание, а не искать меня.
И все? опешил Калеб и еще секунду просто стоял с открытым ртом. А как же: «Калеб, я так рад тебя видеть, хорошо, что ты жив, а то я волновался».
Жив ты ненадолго. Ричард вздохнул и опустил глаза. Тебя собираются сжечь, и я с этим ничего не могу поделать. Да и не хочу
Что? Как это? он едва на ногах устоял, от услышанного. Лучший друг, практически брат, собирался просто смотреть, как его обольют бензином и подожгут на потеху толпе? Поверить в это было невозможно и чертовски больно. Что с тобой случилось? Куда делся Ричард?
Не знаю. Мужчина безвольно уперся головой в прутья, а от его стати и выправки в одно мгновение не осталось ни следа. Теперь перед Калебом стоял просто безумно уставший человек. Я раздваиваюсь. В голове живут словно две личности. Я помню свою прежнюю жизнь, нашу дружбу но все это постепенно меркнет, погружается в туман и забывается, как сон. В то же время я знаю, что меня зовут Артур, и я уже десять лет служу при дворе Его Величества. Вот как это возможно? Как?! Он поднял болезненный взгляд на друга, будто моля открыть истину и прекратить его мучения.
Я Калеб не знал, что ответить, да и просто не мог осмыслить, что же на самом деле творилось с другом. А какие имелись
варианты? У товарища поехала крыша? Только вот мир вокруг как раз больше подходил этому мифическому Артуру, нежели самому Калебу, и выходило, что с головой неладно как раз таки у него самого. Возможно, гипноз? Но ему всегда казалось, что психика Ричарда нерушима, как гранит, его даже рекламные акции не совращали. И тем не менее результат некоего воздействия налицо, и с этим определенно нужно чтото делать. Даже если они выберутся, это наваждение может непоправимо сказаться на их совместной работе. Впрочем, Калеб всегда мог связать товарища и примотать к дереву, чтобы тот не натворил глупостей, пока последняя надежда человечества бредет к Роковой Горе, в шапочке из фольги, конечно же.
Даже сейчас мне трудно говорить с тобой. Он снова опустил голову и продолжил: Я слышу в голове чужие мысли, которые говорят мне что делать, как думать и кем быть. Наверное, это как во сне: я остаюсь собой, все осознаю и в тоже время словно играю роль, написанную для меня.
Рич, ты можешь бороться. Из всех людей, что я знаю, уж тыто способен побороть это. Что бы с тобой ни происходило, мы найдем выход, вместе. Калеб сделал робкий шаг в направлении друга, но тот даже не шелохнулся. Открой камеру, выпусти меня.
Не могу Артур не может не хочет. Для него ты преступник. Ричард тихо застонал. Он ведь практически меня поглотил, заменил собой. Я позабыл о тебе, о задании, у меня началась другая жизнь, не менее реальная. И что самое интересное, тебя не существовало еще час назад, а потом внезапно все вспомнили, что ты еретик, сбежавший из казематов монастыря в горах. Мерзкое чувство, когда в голове всплывает воспоминание настолько глубокое и настолько хорошо забытое, что его появление сопровождается практически физической болью.
Борись с этим, Рич! Тут творится чтото странное, и нам надо поскорее возвращаться к капсулам. Черт с ним, с заданием, на кону наши жизни. Твоя жизнь!
Ее больше нет. Меня больше нет. Боюсь, уже слишком поздно Я не могу сопротивляться этому наваждению, прости, но тебе придется делать все самому. Моих сил, возможно, еще хватит, чтобы тебя вызволить, но дальше решай сам: бежать или выполнять задание В любом случае Артур тебе помешает, он этого хочет хочет во что бы то ни стало схватить тебя.
Я тебя тут не брошу, и плевал я на твоего воображаемого Артура! Калеб сжал кулаки и уже готов был подойти и если не отвесить оплеуху, то уж точно хорошенько потрясти за плечо отчаявшегося друга.
За дверью послышалась возня и эхом разнесся гулкий бас. Ричард встрепенулся и начал преображаться: плечи его расправились, спина выпрямилась, подбородок приподнялся, рука легла на эфес шпаги и теперь по ту сторону решетки стоял самый настоящий аристократ, будто сошедший с музейной картины. Хочешь жить начни мне подыгрывать. На лице друга проступило безразличие и даже некая скука, а в глазах сверкал лишь холод да усталость. Я постараюсь тебя вытащить, если только