или вмешивается?! Ведь не зря же он выпустил меня из медальона в комнате женщины по имени Сале Кеваль, когда душа ее рвалась в Порубежье?! Я видел Иегуду бен-Иосифа сыновними глазами, потом своими собственными, после я видел Порубежье и Самаэля глазами женщины-Проводника Что из всего этого видел мой сын? чьими глазами он это видел?!
Нет ответа. После первого, случайного прорыва его сущность для меня закрыта наглухо.
А моя для него?
а ведь Рудый Панько тоже не видел его насквозь! Меня видел, а его нет! Я вздрагиваю: жутковатое ощущение чужой власти над собой неожиданно смешивается с новым, непривычным, незнакомым мне ранее чувством.
Чувством гордости за собственного сына.
родители первые игрушки детей.
Кажется, я впервые ощутил себя отцом.
Крышка медальона приподнялась.
Полночь.
Пора выполнять условие договора с ведьмачом.
Я смешон.
Я, крылатый соглядатай, не менее смешон, чем человек, ползущий сейчас от лестницы вдоль коридора. Ведьмач, ты хотел знать, что произойдет здесь в полночь? здесь в полночь по коридорам ползают люди. Один человек. Странный. Неподвижный. Изнутринеподвижный. Значит, он вроде бы не должен двигаться и снаружи. Но движется.
Ползет с завидной целеустремленностью.
Ноги у него отнялись, у бедолаги, что ли?
Остановился.
Скрипит дверь, за которой
спит женщина в смятых простынях, позволяя сквозняку с облегчением вырваться на свободу.
Человек на пороге коморы поворачивает голову, опасливо косится через плечо я ловлю его взгляд. Тухлый, словно рыба после двух дней на солнцепеке. Гнилой взгляд.
И вместе со скрипом, вместе с тухлым взглядом ночного гостя ко мне вспышкой во мраке приходит понимание: надо спешить. Ведьмач просил меня только наблюдать, наблюдать и ничего больше в обмен на грядущие услуги, но если я останусь всего лишь чужими глазами, мне никогда не стать прежним! А удивительный человек-червь ползет медленно, ему еще надо миновать порог, затем почти всю комнату
Я успею!
Лечу коридоры, лестница, первый этаж Снаружи, за внешней дверью, спит стража я не вижу их, но ощущаю мерцание много-сна на челах спящих: о, на пятом уровне им грезится ночное крыльцо и честная караульная служба, а на шестом и седьмом глухая попойка у какой-то шинкарки Баськи!.. Спокойствие выполненного долга и нежелание просыпаться вот что это значит в сочетании.
Умно.
Вожак Ковена, ты не предупреждал меня о таких шутках!
Вот вот вот и дверь, за которой обитает Заклятый, спутник женщины-Проводника, цель моего полета. Закрыто! Я не могу, не могу проникнуть внутрь! Я, для которого не были помехами границы сфир, не могу проникнуть через обычную, скорее всего даже незапертую дверь! Я, который
Без паники.
Только без паники!
Лети
Шестипалая рука слегка толкает дверь. Мой сын смотрит на меня долго, пристально и, молча повернувшись, идет обратно. Идет бесшумно ни одна половица не скрипнет.
Он заранее ждал меня здесь, стоя в стенной нише за портьерой.
Он знал.
Сейчас я почти люблю своего сына.
Уже не в силах сдержать возбужденного жужжания, золотая оса стремительно влетела в открытую дверь.
Внизу, под несущейся искоркой, презирая отсутствие света, стелилась удивительная тень черный человек с разнопалыми руками.
Впрочем, неважно. Когда Заклятый проснется, его ждет кошмар наяву!
Вонзаю жало. И яд струится в человека по имени Рио, под защитные покровы, сразу в обе сплетенных души (хотя и не души это вовсе!) яд реальности. Смотри!.. смотри! погружена в много-сон бдительная стража, ползет по полу человек с тухлым взглядом, спит, разметавшись, беззащитная женщина на дубовой кровати смотри, герой!
В других обстоятельствах можно было бы сказать: «Герой вскочил как ужаленный!» Но других обстоятельств у меня не было; и я едва не опоздал. Трудно было уловить грань пробуждения, и еще труднее понять, в какой миг Заклятый, как был, нагишом, оказался за дверью, прихватив со стены меч. Все-таки он хорош, этот могильный курган для самого себя! И если мне удастся сделать себя прежним, а его
Думать получалось плохо. Все силы уходили на одно-единственное: не отстать от героя.
Силы ушли, и я не отстал.
Отпусти ее! Слышишь, мразь?!
Все-таки времени прошло больше, чем предполагалось вначале. Ведьмач, вожак здешнего Ковена, ты хотел, чтобы я смотрел и только?
Пожалуйста: я смотрю.
Тот, неподвижный изнутри, все же успел добраться до кровати. Сейчас он навалился на Сале всем телом, припал к ложбинке между шеей и плечом, намертво обхватив руками отчаянно сопротивляющуюся женщину. Насилует? Или впрочем, герой Рио уже рядом. В темноте он видит куда хуже меня, но героям, как правило, достаточно силуэтов и собственного воображения. Рывок за волосы, удар рукоятью меча под ребра, прямо граненым медным яблоком и чужак, грязный, лохматый, кувырком летит в угол.
Чтобы спустя мгновение медленно встать глиняным големом.
Встать?!
На Рио человек с тухлым взглядом не обращает внимания негнущиеся, словно деревянные, ноги несут его обратно к кровати. Пальцы героя клещами впиваются в плечо насильника, но человек с тухлым взглядом походя отмахивается и теперь в угол летит уже герой, чудом не порезавшись о собственный меч. Ну, давай же, Рио, вставай! Он встал, значит, сможешь и ты! Разве не видишь: его нельзя остановить, не убив! Убей! Брось в мир щедрую смерть со своего клинка! Преступи Запрет! Иначе посмотри у женщины на шее кровь! Кровь!