Глава 40. Начало
***
Боря
Час пришел, Никель! Надо спешить. Мои пальцы сжимают прибор, а тем временем все внутри меня холодеет. В который раз повторяю: постарайся не умереть, когда будешь спасать галактику. Лохматым самый горячий привет!
Я наклоняюсь, отодвигаю сорочку и прикладываю мерцающий прибор к груди моей невесты, прямо над сердцем. Насадка холодная, как лед. Вибрация сильная, но я знаю, что Никель справится. Она самая сильная девушка из всех, что я встречал.
Прибор издает громкий треск, молния ударяет прямо в солнечное сплетение. Я чувствую, как ее сердце сжимается, а энергию души растаскивает на молекулы.
Я люблю тебя! последнее, что произносит Никель, прежде чем инверсия уносит ее за тысячи световых лет.
Мне не страшно. Даже если нас разбросает по разным эпохам, я все равно найду ее это же математика.
Глава 42. Сонное видение
Я уже испытывала это состояние! Его можно сравнить с рождением звезды из первобытного хаоса. Я не существую, но одновременно ощущаю себя всем: светом, жаром, движением. И когда этот процесс достигает своего пика, я вдруг чувствую, как воздух резко врывается в легкие, наполняет их сладостью жизни. Передо мной медленно вырисовывается старый мир.
Распахиваю глаза, жадно хватаю воздух. Знакомая больничная койка. Вокруг медицинское великолепие: шланги, катетеры, датчики, приборы. Трубки тянутся от носа к аппарату, который подает мне кислород, а игла в вене напоминает, что любое неверное движение в этот раз точно станет последним.
Этому месту я отдала свои лучшие годы. Ни с чем не перепутаю онкологическое отделение. Оно давно занесено в мой паспорт в раздел «прописка».
На кресле мамина вязаная кофта, на тумбочке новая книга это папа оставил очередной подарок.
И в этот момент меня накрывает.
Никакой академии. Никакого «Хаос-Вектора» Ни космических просторов, ни новых друзей, ни приключений. Это был плод моего отчаявшегося воображения. Жалкая попытка мозга напоследок порадовать свою умирающую хозяйку! Голова гудит, сердце еле трепыхается в груди: я не героиня, спасшая галактику! Не астрофурия, не укротительница остеосарком Я пациентка, у которой как не было, так и нет шансов.
Космос был побочным эффектом гипоксии. Академия проекция надежды. А все те, кого я считала друзьями, были лишь проделками моей фантазии. Производными, которых мне так не хватало.
Я вспоминаю, как Селен не оставляла попыток привести мой внешний вид в порядок.
Лант не уставал отпускать свои шуточки некоторые из них даже были забавными.
Как я впервые встретила Киса, а чуть позже вышла в открытый космос.
Я вспоминаю красоту мироздания, далекие галактики, невероятные планеты. Думаю о Раде, о том, как он прошел со мной курс отца-одиночки, пока учил азам биохимии.
Я вспоминаю Ртуть ее скверный характер и доброе сердце.
Как мы с Аурумом зависали в «точке G», смеялись над земными шутками.
Первая школьная дискотека.
Игра в «Аксис Рейв».
Невероятные уроки, где границы между
наукой и фантастикой стирались на глазах.
Объятия маленьких лапок моей ненаглядной Пухли, ее шкодливые глазки-бусинки.
Но сильнее всего щемит сердце, когда я вспоминаю мрачные, глубокие глаза Вольфрама. Заносчивые, строгие, проницательные. Я храню в сердце каждое его прикосновение, до сих пор ощущаю на губах его поцелуи. И если бы можно было вернуться в класс «Теории полетов», где, преодолевая отсутствие гравитации, он так нежно прижимал меня к себе, я бы согласилась даже ценой последних вдохов.
Но это был всего лишь сон.
Скрипят петли несмазанных дверей. В палату просачивается больничное утро: в коридорах стучат каблуки, мелькают белые халаты, сестры спешат на посты. Из соседнего бокса доносится кашель, долетают обрывки разговоров, где-то звонит телефон.
Порог пересекает молоденький доктор, и я впиваюсь в него глазами! Ну что за красавец-мужчина: густые темные волосы с легкой волной, выразительные брови, глубокие глаза цвета горького шоколада. Скулы четкие, губы пухлые, чувственные, тело атлетичное, не лишенное при этом грации. Каждый сантиметр его кожи покрывают татуировки, которые убегают под одежду и манят пойти за собой.
А что это в ухе? Тоннель? Стоп Где я тебя видела?
Ну чего ты так вылупилась, Ушастая? Скажи еще, что медицинская форма нравится тебе больше пилотской.
Вольф?
Эпилог
Если ты еще раз зарычишь на этот несчастный аксессуар, я прикажу Пухле вернуть тебе хвост, предупреждаю я. Вольф со вздохом поправляет галстук и бурчит под нос что-то про неудобства цивилизации.
Мы опаздываем на свадьбу Никель и Бори, которые уже успели прижиться на Земле и так полюбили моих родителей, что те готовы прописать их в завещание первыми строчками. С моими родными пришлось долго объясняться, почему их дочь улетела в космос, а вернулась с парнем, у которого немного необычная родословная. Папа пришел в восторг и заявил, что всегда мечтал сыграть в мячик с инопланетным мохнатиком, а мама переживает, чтобы он не грыз кости из супа. С этим пока проблемы.
Вольф проникся к Земле, правда, у него есть ряд привычек, от которых у меня временами дергается глаз. Например, вчера ночью он опять выл на Луну. Хорошо, что у родителей в квартире надежная шумоизоляция. Еще он никак не может запомнить, что на Земле принято здороваться рукопожатием, а не обнюхиванием. Его «традиционное приветствие» уже стало семейным мемом.