Георгий, как величайшую драгоценность, спрятал оружие в карман пиджака. Оказавшись на противоположном конце соборной площади, увидел приближавшихся со стороны станицы казаков и бросился назад, к отряду красногвардейцев, чтобы доложить Авдееву о приближении казаков.
Сколько их? поинтересовался командир-балтиец.
До сотни будет
У нас взвод. Маловато. Но и малые армии выигрывают большие сражения, весело подмигнул красногвардейцам моряк.
В минуту близкой опасности улыбка командира утраивает силы бойцов. Красногвардейцы знали своего командира как человека, прошедшего огонь и воду, твердого, как кремень. Он не ведал страха в бою и не проявлял признаков растерянности даже когда положение казалось безвыходным.
Недалеко от дома Силина Авдеев рассыпал в цепь своих бойцов. Появились казаки, открыли стрельбу. На площади завязалась перестрелка. Красногвардейцы стали теснить казаков. Видя, что им не устоять, Кучковский пошел на заранее обдуманную авантюру. На площадь въехал ходок, в котором сидел Тимофей Бочок с белым флажком в руке. Рядом с ним гарцевал на коне атаман Кучковский с несколькими казаками. Они конвоировали пленника. Председатель Совдепа выглядел удрученным и подавленным, атаман же разыгрывал роль великодушного победителя. Кучковский обратился к красногвардейцам с требованием сложить оружие.
Увидя председателя Совдепа, красногвардейцы заволновались.
Неужели измена?!
Это ловушка!
Предательство
Когда ходок приблизился к цепи, Тимофей Бочок приподнялся и выдавил страшные слова:
Если сдадитесь без боя, вам будет сохранена жизнь. Поверьте честному слову атамана. Не нужно лишних жертв.
Это измена.
Нет, в этом спасении жизни воинов! парирует Бочок.
Поручишься ли ты, Тимофей, что эти гады не обманут?
Перед лицом своих казаков и ваших солдат, торжественным голосом произнес Кучковский, в присутствии председателя Совдепа я даю слово офицера, что не нарушу обещания.
Мы не сложим оружие, заявил Авдеев. Мы хотим выяснить, что происходит в городе, почему арестованы члены Совдепа.
Бочок достал из кармана гимнастерки телеграмму, протянул ее Авдееву. В ней сообщалось, что Петропавловск взят, скоро будет захвачен и Акмолинск. Подпись: полковник Волков.
Авдеев не поверил и послал на почту несколько человек, в том числе Георгия Монина, чтобы убедиться в достоверности депеши.
Обращаясь к колеблющимся красногвардейцам, моряк-балтиец произнес:
Я за бой. Кто сдаст оружие, пеняйте на себя
Часть красногвардейцев, недавно вступивших в отряд, сложила
оружие. Видимости ради, им разрешили идти на все четыре стороны. Небольшая группа бойцов продолжала сопротивляться. Вдохновляемая своим командиром, горстка храбрецов кинулась на казаков, предпочитая смерть в бою измене. Почти все они были схвачены казаками. Георгию удалось ускользнуть. Авдеева жестоко избили и отправили в тюрьму. Бойцов, которые сложили оружие и были отпущены, в течение нескольких часов арестовали. Томясь в каземате, они сполна оценили «твердость» слова атамана.
Акмолинский Совдеп был разгромлен. На город опустилась темная, душная ночь.
6. РАСПРАВА
На Георгия никто не обращал внимания. Зрелище погрома всегда привлекает много любопытных, а стремление поживиться в этом хаосе, чем удастся, придает наглости ловкачам, которые шныряли всюду, высматривая, что можно ухватить. Наиболее ретивых казаки хлестали плетками, хотя сами были заняты тем же. В толпе Георгий заметил грузную фигуру Ачкаса и длинного, как жердь, Ситникова. К зданию правления одного за другим вели арестованных. Ситников, оживленно жестикулируя, показывал Ачкасу то на одного, то на другого.
Это Сейфуллин, что отстранил меня от должности. А славно его разукрасили. Ах, разве можно так обращаться с начальством по народному образованию
Злорадная усмешка застыла на желчном лице отставного директора.
Георгий вздрогнул, увидев Сейфуллина. Элегантный костюм Сакена превратился в окровавленные лохмотья. Лицо в синяках и кровоподтеках. Руки связаны за спиной толстой веревкой.
А морячка, ихнего командира, тоже сцапали Ну и свирепый, гад! проговорил самодовольно купец Халфин. Ведь это он у меня самый большой дом отобрал и устроил в нем казарму для своих бандитов
Вид у Авдеева был страшный. На площади он сопротивлялся до последнего патрона, отбивался от навалившихся на него казаков рукояткой маузера. Изодранная тельняшка пропитана кровью и грязью. Багровый шрам от виска до подбородка раскроил лицо.
А вот и мой родственничек, давясь от смеха, по-женски высоким голосом пропищал Ачкас, завидев Нестора Монина. Это поглавнее других. Он как бы идейный главарь большевистский. Отмитинговался, голубчик! Ишь как разделали морду, поди и зубов не осталось. Это, чтобы не говорили и не кусался Их, Мониных, расстрелять мало Всех до единого, под топор, повесить! И чтоб с корнем!..
Да поимей ты совесть, Ачкас, пробасил стоявший рядом заводчик Фуколов, сдававший в аренду Мониным один из своих домов. Ведь Мамонт сватом тебе доводится, а мне должником. Если Мониных в расход, для меня убытки кто долги платить будет?
По-хозяйски мыслишь, ответил ему Ачкас. Мамонт зажилил приданное своей младшей сестры, что за моим Митрофаном. Я за все с него спрошу.