Хорошо живут, вдохновенно врал Асотль. Можно даже сказать весело. А особо почитаемый бог, как и везде, Тескатлипока. О, какие жертвы ему приносят! Каждый месяц по двадцать самых красивых девственниц!
Неужели каждый месяц по двадцать? удивленно переспросил староста. Это выходит Выходит
Закатив глаза к потолку, он зашевелил губами все никак не мог сосчитать.
Восемнадцать раз по двадцать это, уважаемый братец, будет три сотни и шесть десятков! насмешливо подсказал жрец.
Ого, вот как! Они, оказывается, братья. Нехило устроились оба при должности. И военный вождь наверняка им тоже какой-то близкий родственник, дядя там или, наоборот, племянник.
Как много девственниц!!! Староста возбужденно хлопнул себя руками по коленкам. Поистине, у вас в Шалтокане достойно славят Тескатлипоку!
И поистине, достойно живут его жрецы, снова ухмыльнулся служитель культа. Еще бы столько девственниц.
О, судя по всему, он был неглупый человек, этот жрец, очень и очень неглупый куда умнее своего братца-старосты.
Ты сказал, уважаемый, будто какие-то разбойники напали на твой караван в лесу?
Да-да. Асотль оторвался от фасоли, надо сказать весьма вкусной. Страшные и безжалостные люди! Разграбили товары, убили многих моих носильщиков, еще больше взяли в плен.
А их предводитель, случайно, не в шлеме с синими перьями?
Да-да, кажется, с синими
Все всяких сомнений это гнусные шочимильки! снова подал свой голос вождь. О, они давно беспокоят нас Грабят, жгут, убивают. Подлые, отвратительные людишки! Ничего, клянусь Уицилопочтли, мы скоро покараем их, уж они ответят за все свои мерзопакостные дела.
Да помогут нам в этом боги, благоговейно закатил глаза жрец. И тут же, закусив бражку лепешкой, поинтересовался, что за товары вез в свой родной город «многоуважаемый почтека Асотль».
Ой, да много. «Многоуважаемый почтека» махнул рукой. Все разве упомнишь? Перья кецаля вез, целый мешок, красивые такие, ну вы знаете, еще восемь тюков хлопковой ткани, да плоды, да золотая посуда, да Все отобрали, злодеи!
Да, участливо покивал жрец. Непросто быть купцом в столь юном возрасте. Ну, что? Восславим богов да выпьем еще?
О! Конечно, выпьем!
Вот это хлещут! На три кролика набрались и, похоже, не собираются останавливаться. И почему это горькими пьяницами считают уастеков? Ацтеки им в
этом ничуть не уступают, даже как бы фору не дали! Правда, пьют здесь, похоже, только власть имущие, остальным дозволяется по большим праздникам Которые здесь каждый месяц, а в году месяцев восемнадцать.
Напившись на четыре кролика, запели песни: естественно, во славу богов, других здесь просто не водилось.
А ты хорошо поешь, чужеземец! придвинувшись, с неожиданным уважением заметил жрец. И голос неплох, и мотив не путаешь. Не то что эти пьяницы ха!
Похлопав юношу по плечу, Иштланкалатль поднялся на ноги и, позвав за собой братца, куда-то удалился. Отсутствовали они, правда, недолго минут через пять и явились, наверное ходили отлить.
Жрец снова уселся рядом с Асотлем, снова налил и, как выпили, предложил восславить богов:
Пойдем, пойдем, храм тут рядом, а удача тебе, несомненно, нужна.
Молодой человек встал, понимая: раз уж служитель богов привязался, так уж теперь не отстанет. Опять колоть себе уши Ну, ладно уж традиция так традиция. Навряд ли, конечно, хоть в чем-то помогут боги
Асотль и жрец Иштланкалатль чуть ли не в обнимку зашагали по неширокой аллее, ведущей к приземистому зданию, более напоминавшему какой-то амбар, нежели храм великого Уицилопочтли. Огромная луна повисла над деревней, в темно-синем небе сверкали желтые звезды. В саду сладко пахло цветами, где-то неподалеку, в горах, тоскливо выл койот.
Услыхав позади чьи-то шаги, беглец настороженно обернулся. Три черные фигуры шли за ними, ничуть не скрываясь.
Наши славные парни, молодые воины, тоже решили восславить бога, кивнув, негромко пояснил жрец. Подождем их.
Подождем, согласно кивнул юноша. А разве храм не там, дальше?
Да, там. Толстяк Иштланкалатль засмеялся. Только здесь ближе. А вот и воины Ну что, присоединитесь к нам, парни?
Насколько смог заметить Асотль, воины на этот вопрос не прореагировали никак, что, впрочем, ничуточку не смутило служителя культа.
Давно, давно уже пора, громко произнес тот и, обняв беглеца за плечи, шепнул: Ух, скоро мы повеселимся! При храме есть такие девочки Рабыни Они с достоинством будут ублажать нас всю ночь во славу великого бога.
Девочки? пьяно засмеялся гость. Это неплохо.
Ну, еще бы плохо!
Асотль чувствовал, что опьянел, и опьянел сильно, в конце концов, его организм организм юного индейского парня еще не привык к действию ударных доз алкоголя.
Вон сюда, вниз
Воины по знаку жреца, поднатужившись, отвалили какую-то тяжелую с виду плиту. Ничего себе вход интересный.
Из храмового подземелья внезапно пахнуло смрадом запахом давно не мытых тел и мочи.
Сюда? Асотль остановился у низенькой крутой лестницы, едва заметной в призрачном свете луны.
Сюда, сюда, ласково отозвался жрец и, ухмыльнувшись, вдруг резко толкнул юношу в спину.