В «Заговоре» (1926), продолжающем «Девятое термидора», Кант лично в качестве героя больше не участвует. Однако о философе неоднократно беседует Штааль и его знакомые. Один из них Ламор, увидев на столе у собеседника книгу Канта, сказал: «Я проездом был у него в Кенигсберге. Лучше было бы, если б не заходил: тяжело! Он впал в детство, не меняет больше белья, подвязывает чулки к пуговицам жилета. Уверял меня, что погода составила против него заговор... Очень тяжело смотреть. Я на своем веку, как, впрочем, все люди, видел достаточно разных memento mori! [помни о смерти (лат.)] Чем memento mori банальнее, тем оно действительнее. Заметьте, что и мысли, связанные с memento mori, всегда очень банальны. Ну, труп, могила, черви умного ничего не скажешь. Однако впавший в полуидиотизм Кант это такое зрелище, которое не может изгладиться из памяти. Другой об этом забудет, а вспомнит Критику чистого разума. Я Критику помню, но и этого при всем желании никак не могу забыть...» . Картина, описанная здесь Алдановым устами Ламора, за исключением некоторых деталей действительно соответствует двум-трем последним годам жизни Канта . Однако последнее слово о Канте в тетралогии Алданова, в романе «Святая Елена, маленький остров» (1921) сказал бывший император Наполеон: «Человек существо беспокой ное, все он ведь чего-то ищет. Так пусть лучше ищет у священника чем у Кальостро, у Канта или у госпожи Ленорман. Поверьте, они все стоят друг друга: и Кант, и Кальостро, и госпожа Ленорман...» .
Подводя предварительный итог рассмотрению алдановского Канта в тетралогии «Мыслитель», стоит заметить, что писателю удалось весьма правдиво и красочно передать внешний облик кенигсбергского философа, хотя это была, наверное, самая простая задача. Что же касается некоего психологического портрета, общения Канта с незнакомцем, то он совершенно не удался, если сравнивать его с тем Кантом, который известен нам по разнообразным историческим свидетельствам, а также по
См.: Wasianski, Е. А. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 238, 239, 254.
Op. cit. S. 240. В изданиях дошедших до нас черновых заметок Канта подобная фраза не содержится, однако не доверять Васиански нет никаких оснований.
Königsberger Kantiana [Immanuel Kant. Werke. Volksausgabe. Bd. 1. Hrsg, von A. Kowalewski]. Hrsg, von S. L. Kowalewski, W. Stark. Hamburg, 2000. S. 73.
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 59.
В других произведениях Алданова также имеется несколько содержательных обращений к кантовской философии. В романе «Живи как хочешь» (1952) затрагивается кантовская трактовка счастья: «У Канта есть учение о счастье, к сожалению гораздо менее известное, чем другие его доктрины. Кант видит в счастье материю всех земных целей, die Materie aller Zwecke auf Erden. В зависимости от того, какие человеческие потребности удовлетворяет счастье, и от того, как оно их удовлетворяет, у Канта можно найти и классификацию: счастье экстенсивное, ударение делается на числе потребностей; интенсивное, ударение на степени удовлетворения; и протенсивное, ударение на продолжительности счастья. Быть может, я несколько упрощаю это кантовское деление, когда-то меня поразившее. Теперь оно меня больше не удовлетворяет, вероятно оттого, что в мои годы уж очень трудно было бы говорить о протенсивном счастьи» (Алданов, М. А. Живи как хочешь // Соч.: В 6-ти кн. Кн. 5. М., 1995. С. 307. Cp.: KrV. В 834/А 806; КЧР. С. 472. В оригинале Кант употребляет понятие «Glückseligkeit», которое в данном случае возможно было бы переводить не только как счастье, но и как блаженство).
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. См. о Мартине Лампе (1734-1806): Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 173; Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 227; Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kants Leben. S. 74. В 2001 году испанским писателем Хосе Луисом де Хуаном (род. 1956) был опубликован роман «Вспоминая Лампе», в котором дана попытка представить жизнь Канта глазами его слуги (см. в рус. переводе: Хуан, X. Л. де. Вспоминая Лампе / Пер. с исп. Т. В. Родименко // Иностранная литература. 2009. 3). Роман о Лампе написан под впечатлением более раннего романа Томаса Де Квинси (1785-1859) «Последние дни Иммануила Канта» (1827), в свою очередь являющегося литературным переложением биографии Канта, написанной Васиански. Роман Де Квинси в 1994 году был экранизирован режиссером Филиппом Колланом (Les derniers jours d'Emmanuel Kant). См. также экзотический детектив с Кантом в качестве героя: Грегорио, М. Критика криминального разума. М., 2009.
Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. Если бы для самого Канта это имело большое значение, он согласился бы на профессорство в Халле: прусский министр просвещения Карл Авраам фон Цедлиц и Ляйпе (1731-1793) фон Цедлица сразу же обещал ему титул надворного советника; см.: Zedlitz, К. А. von. Brief an I. Kant vom 28. Marz 1778 // AA. Bd. X. S. 229, 132.
Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 60.
Алданов, М. А. Заговор. С. 402. Впрочем, даже и без этого неудачного посещения особого пиетета Ламор к философии Канта не испытывал: «Кант прямо говорит: если нет бессмертия, нравственный закон становится совершенно бессмысленным; а так как нравственный закон существует, значит, должно быть бессмертие. Я принимаю начало рассуждения и изменяю конец: если нет бессмертия, нравственный закон становится совершенно бессмысленным, верно; а так как бессмертия нет, то нравственный закон... Нравственный закон есть нечто вроде тех акробатических фокусов, которым необходимо учить молодых людей...» (там же. С. 415).