И вот теперь Чиун чувствовал себя отомщенным, и его старческое морщинистое лицо, похожее на пергамент, осветилось радостью. Теперь, сказал Чиун, люди перестанут стрелять из винтовок в других людей на улицах, но все будет сделано как надо.
Перестань, папочка, сказал Римо. Никто не собирается просить тебя выступить по национальному телевидению с заявлением. Мы, скорее всего, только приедем в Вашингтон и сразу же уедем, раз и все. Как в прошлый раз.
А кто был тот человек? Его сон охраняли стражники.
Неважно, папочка.
У него болело колено.
Флебит.
Мы в Синанджу называем это ку-ку.
А что это значит?
Это значит: больное колено.
В Вашингтоне доктору Харолду В. Смиту было разрешено пройти через боковую дверь Белого дома в 22:15, и его беспрепятственно провели в комнату, расположенную за стеной Овального кабинета. Это был невыразительного вида мужчина то ли от того, что имел невыразительные губы и улыбку, то ли от невыразительной жизни. На нем был серый костюм-тройка, в руках коричневый кожаный чемоданчик. Лимоннокислое выражение лица делало его похожим на человека, который всю жизнь питался одними только бутербродами с консервированной ветчиной. Он был высок одного роста с президентом.
Президент пожелал ему доброго вечера, и Харолд В. Смит поглядел на него так, точно тот отпустил скабрезную шутку на похоронах. Смит сел. Ему было слегка за шестьдесят, а выглядел он лет на десять моложе, точно его тщедушному телу не хватало жизненных сил для старения.
Президент заявил, что глубоко обеспокоен этическими аспектами деятельности такой организации, как КЮРЕ.
Что, если я потребую от вас расформировать ее сегодня же? спросил он.
Мы так и сделаем, ответил Смит.
Что, если я вам скажу, что вы возглавляете, быть может, единственную организацию, которая способна спасти нашу страну, а вероятно, и весь мир?
Я скажу, что уже слышал подобные слова от других президентов. Так что у меня есть некоторый опыт. Я скажу, что мы можем осуществлять некоторые шаги для предотвращения некоторых событий или способствовать некоторым событиям, но, господин президент, я не думаю, что мы способны что-либо спасти. Мы способны дать вам преимущество. Вот и все.
Сколько человек убили члены вашей организации?
Следующий вопрос, сказал Смит.
Вы не скажете мне?
Так точно.
Почему, позвольте спросить?
Потому что такого рода информация, в случае утечки, может подорвать наш государственный строй.
Но я же президент.
А я представляю единственное агентство в этой стране, которое не полощет свое грязное белье на страницах «Вашингтон пост».
Это вы принудили моего предшественника уйти в отставку?
Да.
Почему?
И вы еще спрашиваете! Страной никто не управлял. И вы это знаете. Да он бы потянул за собой все правительство. И вам это тоже известно. Мы до сих пор не вылезли из экономической пропасти, куда нас вверг этот никчемный президент.
Вы со мной так же поступите?
Да. В аналогичных обстоятельствах.
И вы
расформируетесь, если я прикажу?
Да.
Как вам удается соблюдать такую конспирацию?
Только мне известно, чем мы занимаемся. Мне и одному из исполнителей. Его учитель ничего не знает.
На вас работают тысячи людей!
Да.
И они ничего не знают как же так?
В любом бизнесе 85 процентов людей, в нем участвующих, понятия не имеют, чем они занимаются и почему. Это ведь так. Масса людей не понимает, почему они работают так, а не иначе. Что же касается остающихся пятнадцати процентов, то их, в общем, можно держать на службе в каких-то незначительных конторах, абсолютно не связанных друг с другом, так, что кто-то, допустим, считает, что работает на Управление сельского хозяйства, другой на ФБР и так далее.
Это я еще могу понять, ответил президент, но разве полиция, расследуя совершенные вами убийства, не находит отпечатков пальцев вашего сотрудника, в особенности если учесть, что только один человек занимается этим мм как бы это назвать делом?
Находила бы, но его отпечатки пальцев уже вышли из употребления. Он давно мертв. И его отпечатков нет ни в одном архиве.
Президент задумался. За окнами было темно, ночь сгустилась над Вашингтоном только исторические памятники освещались прожекторами. Он стал во главе государства в тот момент, когда страна лицом к лицу столкнулась с угрозой краха, и осталась единственная надежда, на которую Америка все еще уповала. Потускневшая надежда это верно. Но тем не менее надежда! И насколько ему было известно, она зиждилась на убеждении, что в жизни ничего не улучшится, если просто декларировать: мол, наша страна представляет собой светоч мира и при этом арестовывать всех несогласных, как делается в странах коммунистического блока и в «третьем мире». Благо заключалось в деянии. Но, выпустив на волю эту силу, над которой он имел власть, президент в какой-то мере порочил Америку.
Как непрост мир! И пока люди не найдут способа жить в мире, необходимо либо вооружаться, либо умереть. Он считал, что мир еще не дошел в своем развитии до совершенства.
Я хочу рассказать вам о «Треске», сообщил президент.