Как только я заканчиваю, я поворачиваюсь обратно, предлагая ей чуть больше, чем улыбку. Держу пари, я справился бы с этим лучше, чем ты, милая.
Она рычит, и когда я направляюсь к двери, порыв ветра ударяет мне в спину, сопровождаемый всплеском воды. Она насквозь пропитывает мою только что надетую одежду, и я замираю, держась за ручку двери.
Или нахуй, Теос, рявкает она у меня за спиной. Будь я одним из своих братьев, она бы в этот момент кричала от боли, моля о пощаде. К счастью для нее, я не они. Итак, я оставляю ее без ответа, хлопнув дверью по пути в коридор.
Гребаная пизда. Я вытряхиваю воду из ботинок.
Я подозреваю, что именно это ты и сделал, брат. Трахнул ее пизду. Я замираю, когда глубокий баритон Руэна поражает меня. Или дело было не в этом?
Есть причина, по которой ты последовал за мной сюда, Руэн? Я поднимаю на него взгляд и опускаю ногу обратно на землю.
Руэн стоит у противоположной от меня стены, скрестив руки на груди, и его лицо скрыто тенью. Он отталкивается от каменной стены и движется вперед, на свет. Мерцающая лампа, висящая на стене в нескольких шагах от него, освещает неровный шрам, рассекающий темную бровь над его глазом с правой стороны. Его вид служит жестоким напоминанием о том, что Смертному Богу, сыну Бога, нужно пережить нечто по-настоящему ужасающее, чтобы остаться со шрамом во взрослой жизни. Этот шрам знак тьмы Руэна.
Совет созван, говорит он.
Моя кровь превращается в лед в жилах. Хотя созыв Совета Богов ничего не значит для нас, ПолуБогов, или других Смертных Богов, это означает, что самый сильный и могущественный из местных Богов-Повелителей скоро снизойдет до Смертных Богов Ривьера. Это значит, что придет и наш отец то самое существо, из-за которого Руэн получил этот шрам.
Когда?
Неизвестно, отвечает он. Подозреваю, к концу семестра, после экзаменов. Им потребуется время, чтобы известить всех, и на то, чтобы они выбрались из тех гедонистических удовольствий, в которых утопают.
Я резко киваю и сворачиваю в коридор. Спустя несколько ударов сердца я слышу тихий звук шагов Руэна позади меня. Он ничего не говорит, и я тоже, пока он следует за мной обратно в наши комнаты.
Когда мы достигаем башни в северной части общежитий и поднимаемся на самый верхний этаж туда, где находятся комнаты Первых Уровней-мужчин
и их Терра, смертных слуг, нанятых для наших нужд, я начинаю ощущать усталость от прошедшего дня. Рахела постоянно тявкала на меня, пока я, наконец, не сдался и не позволил ей трахнуться, но какой ценой? Моими грёбаными барабанными перепонками? Разрядка, которую я получил, была в лучшем случае сносной, в худшем бессмысленной. Меня забавляло то, как она своей ревностью подавляла всех девушек другого уровня, но это исчезло, когда она стала более отчаянной и цепкой наполовину ожидая, что ее маленькие угрозы больше не трахать меня наберут вес, как будто я достаточно забочусь о теле, которым пользуюсь, чтобы притупить свои чувства.
Дверь распахивается, и мы с Руэном заходим внутрь, чтобы увидеть Каликса на его обычном месте у стены. Он смотрит во внутренний двор сквозь арочные окна, занимающие всю стену. Когда мы входим, он не оборачивается.
Ты вернулся, говорю я. Как все прошло в Миневале?
Интересно, отвечает он. Пока он говорит, его глаза прикованы к пейзажу за окном.
Правда? Спрашивает Руэн, подходя к бару вдоль стены, берет графин, полный жидкой амброзии, и наливает себе полный бокал. Такое редко услышишь от тебя. Я думал, ты презираешь Талматию это одна из причин, по которой ты так сопротивлялся ее призыву.
Я вздрагиваю от слов Руэна. Поддавшись на распутные уговоры Рахелы, я отчасти забыл о том факте, что еще одна подруга нашего отца использовала свою власть, чтобы командовать нами. Нет, ей было недостаточно того, что она могла трахаться с кем пожелает, но любому, кто отказывал ей, особенно тем из нас, кто сам не был Богами, приходилось мириться с ее вспышками гнева и требованиями. На этот раз она призвала Каликса, но в следующий раз, я не сомневаюсь, Талматия или кто-нибудь из других могущественных спутников Бога Азаи также призовут Руэна или меня.
Она просто заставила меня работать охранником на время каникул, отвечает Каликс. Было либо так, либо присоединиться к ней в постели, и я уже это делал. На данный момент я нахожу ее скучной. Какой бы Божественностью она ни обладала, это определенно никак не влияет на ее сухую пизду.
Сурово, но, без сомнения, верно. Талматия не что иное, как Богиня, одержимая собой. Имеет смысл, что она была близка с кем-то вроде Азаи, поскольку нашему отцу не безразлична его собственная внешность или сила.
Что сделало эту поездку такой интересной? Спрашиваю я, снимая мокрую рубашку. Она шлепается на пол, и я тянусь к завязкам на брюках, чтобы снять их тоже. Они прилипают к моим ботинкам, и я снимаю их, прежде чем голышом подойти к гардеробу.
Вор, отвечает он.
Кто-то украл у Бога? Я останавливаюсь, подходя к шкафу. Как Талматия убила его? спрашиваю я. Какой бы тщеславной она ни была, без сомнения, ее наказание было жестоким.