Я передам его в твои руки, повторяю я. Даю тебе слово.
Проходит такт,
и мужчина, наконец, начинает развязывать лоскуты ткани у себя на груди. Я качаю головой и вытаскиваю кинжал. Нам нужно двигаться быстрее, рассеянно шепчу я, начиная срезать повязки, хватая их до того, как они упадут на землю, и запихивая их куда только смогу. Мы не можем оставить их здесь. Сокрытие наших способов побега позволит им двоим выиграть время.
Позади себя я слышу крики из замка. Дым поднимается в воздух, заполняя мои ноздри. Насколько распространился пожар?
Мы снимаем ребенка со спины его отца еще до того, как я получаю ответ, и я быстро возвращаю свои клинки на место, когда он передает мне тело своего сына. Я прижимаю хрупкое тело худого мальчика к своей груди, когда мужчина поворачивается и направляется к отверстию, которое Регис предусмотрел для нас. Он оглядывается один раз, в глазах появляются страдальческие морщинки. Он встречается со мной взглядом, и я киваю, шагая за ним.
Мужчина еле сам пролазит, поскольку его спина прижимается к камням, и он проскальзывает сквозь них. Металл не скрипит, а затем в темноте появляются его руки, ожидающие. Я осторожно переворачиваю ребенка и передаю его через узкое отверстие. Пот собирается у меня на лбу и за шеей, стекая на одежду. Воздух касается моей плоти, посылая несколько капель вниз по позвоночнику. Это достаточное предупреждение.
Я бросаю мальчика на руки его отцу и поворачиваюсь, вытаскивая один из своих кинжалов из кожаных нарукавных ножен, в ту же секунду мужчина налетает на меня спереди. Я даже не колеблюсь. Острие моего клинка режет мужчине глаза, и брызжет кровь.
Черт! Резкий, глубокий и хриплый, его голос скользит по моим ушам, когда я прижимаюсь спиной к камню. Божественный аромат бьет мне в ноздри, как свежевспаханная земля и глицинии. Не Бог, а Смертный Бог. Однако он двигался достаточно быстро, чтобы заставить меня усомниться в этом. Так тихо, что я не заметила его до последней секунды.
Пальцы сжимают мое горло, но я отвожу лезвие от его лица и рассекаю запястье. Кулак врезается мне в живот, и воздух выходит из моих легких. Кулак врезается мне в ребра, и только из-за моей крови я знаю, что быстро заживу. Даже сейчас это чертовски больно. У меня вырывается хриплый вздох, но я не ругаюсь. Я ничего не говорю. Я не могу. Я ослепила его достаточно быстро, чтобы сомневаться, что он видел меня, но способности Смертных Богов к исцелению различны никто не знает, как быстро у него могут заживать раны.
Прядь волос цвета воронова крыла развевается перед моим лицом в сочетании с точеной челюстью и прямым носом. Конечно, он чертовски великолепен. Определенно Божественен в каком-то качестве.
Быстрый ублюдок, рявкает Смертный Бог. Тебе действительно нужно было целится в мои проклятые глаза? Несмотря на слова, он звучит не особенно сердито скорее шокировано, почти под впечатлением. Его губы растягиваются в улыбке, и жемчужно-белые зубы сияют в темноте. Я чувствую, что он обнажает их одновременно как награду и предупреждение.
Да, тупица, я действительно это сделала. Оставалось либо так, либо рисковать, что он меня потом опознает. Серебристые волосы и серые глаза, может быть, и не совсем редкость, но соедините их вместе с моим моложавым лицом, и что ж, это не тот риск, на который я готова пойти. То есть если я не убью его здесь и сейчас.
Быстро, как выстрел, я ныряю под его другую руку, но резко останавливаюсь, когда он валит меня на землю. Грязь заполняет мой рот, скользит по языку, и я отшатываюсь, выплевывая ее и кашляя, когда мои волосы сжимаю в кулак. Ах. Ах. Ах.
Тело, прижатое ко мне, твердое, как скала, и мускулистое, как у воина. Широкие плечи давят мне на спину, сильные ноги прижаты по обе стороны от меня. Однако звук его голоса, когда он говорил, был легким и веселым.
Он, блядь, играет со мной?
Не так быстро, говорит он мне на ухо.
О да, так быстро. Трудно не отвечать на каждое слово вслух, но мне это удается. Я слышу Региса по другую сторону ворот вместе с двумя другими. Их шаркающие шаги неуверенны. Страх пронизывает все вокруг нас. Отбрасывая локоть назад, я бью нападающего в висок. Он хрюкает, но удерживает хватку.
Упрямый ублюдок.
Я не собираюсь убивать тебя, кипит он, но сначала ты заплатишь за то, что ослепила меня.
Что за чертов ребенок. Я закатываю глаза. Он все равно скоро поправится.
Я вонзаю острие своего кинжала в землю перед собой и использую якорь, чтобы немного высвободиться из его хватки, перекатываясь и пиная его в живот. Его меч позвякивает на бедре, не обнаженный. Почему?
Однако, прежде чем я успеваю сообразить, что к чему, откуда-то из темноты позади меня вылетает еще один кинжал. Он врезается мужчине в плечо, и его хватка не просто ослабевает.
Одна его рука совершенно обмякает, и с его губ срывается очередное проклятие.
Регис! Я использую шанс, который он дал мне, чтобы выскользнуть из захвата нападающего и броситься к проему ворот. Я проскальзываю через слишком маленькое пространство, моя одежда цепляется за металл, но мне все равно. Один острый камень режет мое бедро, и я вздрагиваю, чувствуя в воздухе запах собственной крови. Вот тебе и все, что нужно для того, чтобы не оставлять никаких улик, но теперь все равно слишком поздно.