Каких? спросил Хазелиус.
Неизвестных резононов. Взгляните.
По обе стороны цветка, изображенного на мониторе, запульсировали красные лопасти, похожие на огромные уши клоуна.
Жесткое рассеяние, сказал Хазелиус. Может, это глюоны. И гравитон Калуцы-Кляйна.
Нет, это исключено, возразила Чен. При такой-то энергии?
Девяносто девять и шесть.
По-моему, разумнее остановиться, Грегори, сказала Мерсер. Происходит слишком много странного.
Неизвестные резононы Само собой, произнес Хазелиус обычным голосом, однако будто отделившись от остальных. Мы же ступили на неизведанную территорию.
Девяносто девять и семь, сказал Долби. В своей машине он не сомневался ни капли и мог запустить ее на полную мощь, а если потребуется, даже выйти за допустимые пределы. Задумываясь о том, что в эти минуты они расходуют почти четверть энергии, вырабатываемой плотиной Гувера, он поеживался от волнения. Вот почему им приходилось ставить эксперименты посреди ночи в это время энергорасход в округе был минимальный.
Девяносто девять и восемь.
Происходит некое совершенно не изученное взаимодействие!
воскликнула Мерсер.
Чего тормозить, дурень? закричал Волконский на свой компьютер.
Нет мы и правда имеем дело с теорией Калуцы-Кляйна, произнесла Чен. Невероятно!
На экране с цветком возникли помехи.
«Изабелла» как-то странно себя вести, заметил Волконский.
В каком смысле? спросил Хазелиус, сидя в своем кресле посреди центра управления.
Будто ехать по ухабам.
Долби поднял глаза к потолку. Волконский действовал ему на нервы.
У меня все идет, как надо. Исправно работают все системы.
Волконский суетно впечатал какую-то команду, выругался по-русски и шлепнул ладонью по монитору.
Грегори, тебе не кажется, что необходимо сбросить мощность? спросила Мерсер.
Подождем еще минутку, отозвался Хазелиус.
Девяносто девять и девять, сказал Долби.
В последние пять минут царившая в кабинете дрема сменилась лихорадочным бодрствованием. Предельное напряжение, казалось, можно было пощупать рукой. Один Долби сохранял обычное спокойствие.
Я согласен с Кейт, произнес Волконский. Говорю же: «Изабелла» странный. Надо сбросить мощность.
Всю ответственность я беру на себя, сказал Хазелиус. Ничего сверхъестественного, на мой взгляд, еще не происходит. Информационный поток со скоростью десять терабит в секунду немного замедляет ход, только и всего.
Только и всего?
Мощность сто процентов, объявил Долби с нотками удовлетворения в невозмутимом голосе.
Энергия пучков двадцать семь целых тысяча восемьсот двадцать восемь десятитысячных тераэлектронвольт, сообщила Чен.
Помехи пошли и по компьютерным мониторам. Кабинет наполнился еще более звучным пением, доносившимся неизвестно откуда. Цветок на визуализаторе исказился и разросся. Посередине возникла черная точка, будто дыра.
Ого! воскликнула Чен. Данные исчезают.
Цветок задрожал. По нему поползли темные полосы.
Кошмар! закричала Чен. Я не шучу информация пропадает!
Это нельзя, ответил Волконский. Информация не может пропасть. Исчезай частицы.
Подождите-ка. Частицы тоже не могут исчезнуть.
Но исчезай.
Нет ли проблем с программным обеспечением? спросил Хазелиус.
Никакие проблемы, громко ответил Волконский. Дело в самой машине.
Да пошел ты, пробормотал себе под нос Долби.
Грегори, «Изабелла» на пределе возможностей, сказала Мерсер. Надо сейчас же снизить мощность.
Черная точка на экране стала расти и поглощать цветок. Ее яркие разноцветные края судорожно вибрировали.
Нет, это полное безумие, пробормотала Чен. По-моему, время и пространство делают немыслимый крен. Такое впечатление, будто это центр черной дыры или что-то вроде того. По-видимому, мы и впрямь ее создали.
Это невозможно, подключился к разговору математик Алан Эдельштайн, который все это время тихо сидел за столом, корпя над своими подсчетами. Нет никаких признаков излучения Хокинга.
Клянусь, возникла дыра! воскликнула Чен.
На экране, отображавшем в реальном времени ход работы, проносились, точно поезд-экспресс, символы и цифры. С самого большого верхнего монитора исчез дрожащий цветок, полностью поглощенный чернотой. Внезапно во мраке возникло призрачное движение, напоминавшее парящую в ночи летучую мышь. Долби в изумлении уставился на экран.
Черт! Грегори, да скиньте же мощность! закричала Мерсер.
«Изабелла» не принимать информацию! завопил Волконский. Выходить из-под контроля!
Попробуй удержать ее хотя бы на минутку, велел Хазелиус. Сейчас мы что-нибудь придумаем.
Ушла! воскликнул русский, резко поднимая руки и откидываясь на спинку стула с выражением полной растерянности на узком лице. Связь с «Изабеллой» больше нет!
А мои приборы до сих пор показывают, что все в пределах нормы, сказал Долби. По-видимому, произошел серьезный сбой в твоем программном обеспечении, только и всего.
Он вновь посмотрел на визуализатор. В черноте возникало новое изображение. Настолько необыкновенно прекрасное, что в первые мгновения было невозможно трезво раздумывать, что это. Долби огляделся по сторонам. На экран больше никто не смотрел все изучали приборные панели и компьютерные мониторы.