даже высокомерной. И, что ближе к делу, она повлияла на его суждения и, в конце концов, испортила ему жизнь почти безвозвратно.
Как странно видеть возвращение Масангкэем той теории в его путевых заметках. Перевёрнутые породы были ожидаемы. Что именно не складывалось, по мнению погибшего? Что вызвало у него такое замешательство?
Сэм МакФарлэйн закрыл дневник и поднялся на ноги, возвращаясь к окну. Он вспоминал круглое лицо Масангкэя, плотные, нечесаные чёрные волосы, саркастическую усмешку, глаза, светящиеся юмором, живостью и умом. Он вспоминал один из последних дней в Нью-Йоркском музее яркий солнечный свет, который золотым болезненно-ярко освещал всё вокруг когда Масангкэй бежал вниз по лестнице, очки набекрень, крича «Сэм! Они дали добро! Мы на пути в Гренландию!» И что причиняло ему большую боль он вспоминал ночь уже после того, как они нашли метеорит Торнарссук, Масангкэя, поднимающего драгоценную бутыль виски, отблески костра в янтарной глубине бутылки, пока он делал большой глоток, прислоняясь спиной к тёмному металлу. Боже, а похмелье на следующий день Но они нашли его лежащего прямо там, как если бы кто-то выложил его на всеобщее обозрение. Работая бок о бок, год за годом, они нашли множество метеоритов но не так. Камень упал под острым углом и отскочил ото льда, прыгая по нему ещё несколько миль. Это был замечательный сидерит, в форме морского конька
И сейчас камень лежал во дворе какого-то бизнесмена из Токио. Метеорит стоил ему дружбы с Масангкэем. И репутации.
Он смотрел в окно, мысленно возвращаясь к настоящему. Поверх клёнов и белых дубов вздымалась структура, совсем неуместная в верхней части долины Гудзона: древняя, выжженая солнцем, египетская пирамида. Пока он смотрел, кран поднял ещё один блок известняка поверх верхушек деревьев и стал нежно опускать его на недостроенное здание. Песок струился из блока, и его относил ветер. На площадке у основания пирамиды он различил самого Ллойда, с огромной шляпой для сафари, по которой прыгали пятна тени от листьев. У того была явная слабость к театральным головным уборам.
В дверь постучали, и вошёл Глинн, с папкой подмышкой. Он плавно обогнул коробки, подошёл к МакФарлэйну и глянул на сцену, которая простиралась внизу.
Ллойд приобрёл мумию в дополнение к ней? Спросил он.
МакФарлэйн хрюкнул от смеха.
Фактически, да. Не оригинал тот выкрали давным-давно но другую мумию. Какого-то бедолагу, который не имел понятия о том, что ему предстоит провести вечность в долине реки Гудзон. Сейчас Ллойд занят тем, что делает копии золотых сокровищ короля Тута для гробницы. Очевидно, не смог приобрести оригиналы.
Даже тридцать миллиардов имеют границы, сказал Глинн. Он кивнул в окно. Пойдём?
Они вышли из здания, спустились в лес по дороге из гравия. Цикады трещали среди ветвей, нависающих над головой. Вскоре они дошли до песчаной площадки. С этой точки пирамида возвышалась прямо перед ними, совсем жёлтая на фоне лазурного неба. Построенная наполовину, структура источала запах древней пыли и безграничных пространств пустыни.
Ллойд увидел их и немедленно пошёл вперёд, протягивая руки.
Эли! Пророкотал он добродушно. Вы опоздали. Можно подумать, вы планировали передвинуть гору Эверест, а не груду железа.
Он взял Глинна за локоть и повёл его в направлении каменных лавок у дальнего края пирамиды.
МакФарлэйн уселся на скамейку, напротив Ллойда и Глинна. Здесь, в тени пирамиды, было прохладно.
Ллойд указал на тонкую папку подмышкой у Глинна.
Это всё, что я получил за миллион долларов?
Глинн не стал отвечать прямо; он изучал пирамиду.
Какой высоты она достигнет в конце концов? Спросил он.
Семьдесят семь футов, гордо ответил Ллойд. Это гробница фараона Старого царства, Хефрета II. Ничтожный правитель во всех смыслах этого слова бедный ребёнок умер в тринадцать лет. Конечно, я хотел пирамиду побольше. Но это единственная пирамида вне долины Нила.
А основание, каких оно размеров?
Сто сорок футов с каждой стороны.
Глинн мгновение помолчал, его глаза затуманились.
Забавное совпадение, сказал он.
Совпадение?
Глаза Глинна вернулись к Ллойду.
Мы заново проанализировали данные по вашему метеориту. Полагаем, его вес близок к десяти тысячам тонн. Такой же, как и у вашей пирамиды. Основываясь на данных по обычным железо-никелевым метеоритам, ваш камень будет около сорока футов диаметром.
Замечательно! Чем крупнее, тем лучше.
Передвинуть метеорит будет чем-то наподобие передвижения этой вашей пирамиды. Только не блок
за блоком, а всё вместе.
Ну и?
К примеру, возьмём Эйфелеву башню, сказал Глинн.
Даже думать о ней не хочу. Потрясающая уродина.
Эйфелева башня весит около пяти тысяч тонн.
Ллойд посмотрел на него.
Ракета «Сатурн-5» самый тяжёлый объект на земле, когда-либо передвинутый с места на место людьми весит три тысячи тонн. Передвинуть ваш метеорит, господин Ллойд, будет чем-то вроде того, как передвинуть две Эйфелевых башни. Или три ракеты «Сатурн-5».
Что вы хотите сказать? Спросил Ллойд.
Я хочу сказать, что десять тысяч тонн, если вы об этом хорошенько задумаетесь это ошеломляющий вес. Двадцать миллионов фунтов. И мы обсуждаем, как перетащить его через половину планеты.