В этот момент Джулия услышала скрип приоткрывшейся двери, затем быстрые, решительные шаги Габриеля. Он остановился возле кабинета.
Джулия села на постели и затаила дыхание. Из-под двери пробивалась полоска неяркого света.
«О боги ссорящихся молодоженов, пожалуйста, заставьте его постучаться в мою дверь».
Потом она услышала тягостный вздох и еще один звук. Похоже, рука Габриеля коснулась дверной ручки. Полоску света загородила тень. Еще через мгновение тень исчезла. Габриель вернулся в спальню.
Джулия подтянула ноги к самому подбородку, но не заплакала.
Глава четвертая
Комнату наполнили первые такты «Message in a Bottle» старого хита английской группы «Поли́с». Джулия посмотрела на телефон, подрагивавший на письменном столе, однако не встала.
Через несколько минут она услышала другой сигнал, сообщавший о приходе эсэмэски. Ей стало любопытно. Встав, Джулия прошла к столу и взяла мобильник. Естественно, послание было от Данте Алигьери.
Я виноват.
Пока она думала над ответом, пришло новое сообщение.
Прости меня.
Джулия изменила направление мыслей. В коридоре послышались шаги, а затем негромкий стук в ее дверь.
Пожалуйста, впусти меня.
Третье сообщение заставило Джулию подойти к двери и слегка приоткрыть ее.
Привет, смущенно улыбаясь, произнес Габриель.
Взглянув на него, она увидела, что он побывал в душе об этом говорили еще влажные волосы, но не побрился. Лицо покрывала соблазнительная черная щетина. Габриель был в белой футболке и старых джинсах. Босой. Джулия невольно залюбовалась мужем.
И это повод, чтобы будить меня в шесть утра?
Вопрос прозвучал холоднее, чем ей хотелось бы.
Джулианна, я виноват перед тобой.
Вид у него был сокрушенный. Покаянному виду способствовали воспаленные глаза и мятая одежда. Казалось, Габриель только что достал ее из какого-нибудь мешка, собранного для Армии спасения, и надел, не особо разглядывая.
Ты сделал мне больно, прошептала Джулия.
Я знаю и сожалею об этом. Габриель шагнул вперед. Я заново перечитал текст твоей лекции.
И ты постучался в дверь, чтобы это сообщить мне? спросила Джулия, упираясь рукой в бок.
Я позвонил. Ты не ответила, сказал он и улыбнулся. Это напоминает мне времена Торонто, когда я был вынужден лазить к тебе через окно.
Щеки Джулии вспыхнули. Она вспомнила Габриеля, стоявшего под окнами, с пакетом, где был принесенный им обед. Она тогда только что вышла из душа и приветствовала его, завернувшись в полотенце.
Ты кое-что забыла. Кое-что важное. У него в руках была репродукция: «Спор за душу Гвидо да Монтефельтро». Вчера я нашел ее в спальне на полу. Уже не помню, кто из нас ее нес, но кто-то уронил.
Джулия не обратила внимания на репродукцию, которую в свое время Габриель сунул в ее почтовый ящик в Торонто. Сейчас ее больше интересовало выражение лица Габриеля. Чувствовалось, он взволнован. В глазах нескрываемая тревога. Пальцы теребили мокрые волосы.
Конечно, тебе нужно было побыть наедине с собой. Но нельзя находиться в разлуке так долго. Ты позволишь войти?
Джулия отступила, пропуская его. Габриель вошел. Джулия села на диван, свернулась калачиком и закуталась в старое одеяло.
Габриель следил за ее движениями. Джулия приняла защитную позу. Положив иллюстрацию на крышку ноутбука, он встал, засунув руки в карманы.
Я заново перечитал текст твоей лекции, а затем взялся за «Ад». Он смотрел ей в глаза. Вчера я сказал недопустимые вещи.
Спасибо.
Ее поза стала менее напряженной.
У меня есть предложения по улучшению текста. Габриель уперся бедрами в край стола. Знаю, что для тебя важно стоять на собственных ногах. Но если тебе требуется помощь, я буду рад помочь.
Я с удовольствием приму твои советы, если ты не станешь говорить, в каком направлении я должна думать.
Этого я бы тебе никогда не сказал. Да и как я могу? Его лицо смягчилось. Я многое люблю в тебе, и не в последнюю очередь твои идеи. Его взгляд упал на картинку. Извини, я был излишне придирчив. Но пойми, Джулианна: тема твоей лекции отчасти имеет личный характер. История Франциска, рисковавшего жизнью в аду ради спасения души Гвидо, схожа с моей историей. С историей моего признания, сделанного перед дисциплинарным комитетом тогда, в Торонто.
Джулия сразу же почувствовала комок в горле. Она не любила мысленно возвращаться к событиям того времени. Дисциплинарный комитет и ее временный разрыв с Габриелем были слишком болезненными воспоминаниями.
Должен признаться: моя обостренная реакция была вызвана не только ходом твоих рассуждений. Меня задело то, что я посчитал твоим отходом от этой истории. От нашей истории.
У меня и в мыслях не было отмахиваться от столь значимых событий. Я же знаю: ты тогда рисковал всем, только бы мне помочь. И еще я знаю, что ты прошел через настоящий ад. Лицо Джулии сделалось решительным. Если бы мы вдруг поменялись ролями, я бы ради твоего спасения спустилась в ад.
Улыбка тронула уголки его рта.
Беатриче знала, что не может сопровождать Данте в его странствиях по аду. Вместо себя она послала Вергилия.
Единственный известный мне Вергилий это Пол Норрис.[6] Сомневаюсь, что ты обрадовался бы его помощи.