Люциусу часто говорили, особенно в молодые годы, что он не просто статен, пригож и так далее, но прекрасен, эффектен и даже великолепен И он был более чем склонен согласиться с подобными определениями. Несмотря на то, что ему перевалило за сорок, он все ещё сохранил резкую, точёную форму скул, чёткую линию заострённого подбородка и гладкое, почти лишённое морщин лицо, чему могли бы позавидовать не только многие волшебники, но и большинство ведьм
«На самом деле, я мог бы сойти за старшую сестру Нарциссы. Не Дромеду и не Бэллу, конечно (особенно не за Бэллу, тьфу-тьфу-тьфу, только не за неё!), но за некую воображаемую блондинистую сестру повыше ростом и покрепче фигурой, чем миниатюрная, изящная Цисси, за этакую амазонку Да, вполне мог бы Чуть подкрасить глаза, нанести немного румянещё, может быть, надеть серьги Да. Я почти наверняка сойду за даму, и красивую притом
Почти наверняка?.. Всего лишь почти?!»
Снова заглянув в выдвинутый ящик, Малфой заметил там знакомую золотистую трубочку, взял её в руки и открутил верхнюю часть. Внимательно присмотревшись к тонкой чёрной щёточке, он внезапно осознал необдуманность идеи о том, чтобы так близко подносить маленький заострённый инструмент к незащищённому глазному яблоку.
Мрачно бурча под нос что-то вроде:
Примитивные методы практически маггловские давно пора придумать заклинание он осторожно поднёс смазанную тушью щеточку к глазу и медленно провёл ею вдоль ресниц.
Эта штука казалась смехотворно маленькой в его крепких руках с длинными пальцами, Люциус никак не мог приспособиться: дважды он чуть не ткнул щёточкой в глаз. К тому же накрашенные ресницы слипались в неопрятные пучки и оставляли на веках чёрные полосы.
«Проклятье! Чёрт побери! Почему у Нарциссы всё получалось легко и просто?»
После нескольких минут издевательства над самим собой, Малфой, использовав пальцы, чтобы разделить слепленные ресницы, и немного слюны, чтобы стереть чёрные бороздки туши, остался доволен результатом. Его и так весьма выразительные, отливавшие серебром глаза, сейчас, подчёркнутые частоколом чёрных, как смоль, мохнатых ресниц, определённо перетягивали на себя максимум внимания.
«А теперь румяна».
Там же в ящике он нашёл какую-то большую плоскую спрессованную фигню, поверх которой лежала круглая кисть, выглядевшая гораздо менее неудобно и опасно, чем щёточка для туши, так и норовившая воткнуться прямо в глаз. Вера в себя начала возвращаться, и Малфой, покружив кистью по палитре розового оттенка, провёл ниже линии скул живописный мазок.
Получилось как-то слишком ярко. Люциус не мог с уверенностью вспомнить: видел ли он когда-либо на лице Нарциссы подобные полосы И тем не менее, сказать, что этот цвет ему не подходил, было нельзя. Теперь он определённо выглядел более женственно. И даже немного помолодел (хотя, может и нескромно говорить так о самом себе).
«Больше сорока и не дашь. Скорей даже от тридцати пяти до сорока».
Поймав себя на том, что изображает надутые, подрагивающие от обиды губки (именно такие строила
Нарцисса всякий раз, когда пыталась убедить его в необходимости присутствовать на одном из её глупых вечеров), Малфой решил, что женские уловки в его исполнении смотрятся очень даже впечатляюще.
«А теперь последний штрих»
Люциус потянулся к одной из бархатных коробочек, стоявших на туалетном столике. Открыв её с тихим щелчком, он достал пару бриллиантовых серёг в форме слезы и прикрепил их к мочкам временным приклеивающим заклинанием. Одним движением плавно откинув волосы назад, он осторожно покачал головой, наблюдая за тем, насколько соблазнительно выглядит мерцание серёжек рядом с волевой линией его подбородка.
«О-о-о, я определенно мог бы запасть на самого себя», подумал Малфой самодовольно и несколько смутился, обнаружив, что выпуклость под махровым халатом приподнялась, бодро качнув головой, как бы соглашаясь с ним.
А затем Люциус встал и (один Мерлин знает, о чём он думал в эту секунду) начал наклоняться к зеркалу всё ближе и ближе пока его тёплые, покрытые алым воском губы не слились с холодной и твёрдой стеклянной поверхностью. Вернувшись в прежнее положение, он заметил, что оставил на зеркале идеальный отпечаток собственных губ.
Малфой только и успел подумать, что надо бы не забыть оттереть улику до того, как вернётся Нарцисса, когда за спиной раздался странный тоненький, похожий на мышиное чихание писк.
Серебристые глаза широко распахнулись, когда столкнулись в зеркале с отражением пары сине-зелёных, и Люциус понял, что в дверном проёме стоит его аккуратно причёсанная, отлично выглядящая, хрупкая жена и смотрит на него в полнейшем шоке.
«О, чёрт... Она, видимо, что-то забыла, первую мысль быстро вытеснила следующая: Ну, хорошо, по крайней мере, что это не Драко, и завершила: Держись спокойно и срочно вспоминай, как обливиэйтить».
Дотянувшись до палочки, Малфой повернулся к жене, бормоча:
Так быстро вернулась, дорогая? когда с властной настойчивостью его прервал резкий звенящий голос:
Заткнись! Просто заткнись! И не вздумай даже слово сказать!
И прежде чем Люциус понял, что происходит, Цисси вихрем промчалась по комнате и прыгнула на него, обвивая руками шею, а ртом с жадностью впиваясь в его губы.