Глава вторая
Далеко было видно на пустынной улице. Ничего так и не вспомнив, Матвеев снова пошагал вперед и вдруг подумал, что в клубе сегодня показывают кино. Он тут же свернул с дороги, решив заглянуть в клуб на полчасика: сыграю с кем-нибудь в шахматы, просто так потолкаюсь ему требовалась разрядка после разговоров у Третьяченко, но тут же он изменил свое намерение, совершил крутой вираж и двинулся заснеженной дорогой по направлению к казармам.
Сегодня утром он сделал замечание одному солдату за неряшливость в одежде. Солдат выслушал его покорно и тут же, при нем, на его глазах, стал приводить себя в порядок, делал это без суеты, без торопливости. Матвеев хотел уже отойти, как вдруг почувствовал на себе взгляд солдата прямой и с каким-то откровенным вызовом. Матвеев чуть было не вспыхнул под этим взглядом, но сдержал себя, только потом долго ходил озадаченный: почему солдат так посмотрел на него? Разве он был несправедлив к нему?
И вот теперь, шагая в казарму, он, казалось, нашел ответ на свои вопросы.
«Его не научили подчиняться, думал Матвеев. Великое дело уметь взять себя в руки и повиноваться». Матвеев вспомнил, что сам в первый год службы в армии он служил действительную иногда не сдерживал себя и вступал в пререкания с сержантами. «Но Панков (фамилия солдата) не сказал мне ни одного слова, он только посмотрел на меня с какой-то странной неприязнью. Почему? Может, потому, что я требую от него порядка, дисциплины, а он не привык к этому, не привык выслушивать замечания «Средний, посредственный солдат», сказал о нем старшина Хомин. А комбат Третьяченко хвалил сегодня моего предшественника, капитана Рогачева, за то, что тот умел работать с людьми. Значит, вывод: мне надо учиться работать с людьми»
Матвеев шагал быстро, пока еще и сам до конца не понимая, почему так спешит в казарму. Он будто боялся опоздать, хотя хорошо знал, что никто его в казарме не ждет и никаких
особых срочных дел у него там нет.
Кругом в домах горели огни. Было кругом тихо, как бывает тихо в военной городке в поздние зимние вечера. Лишь при порывах ветра шуршала под ногами поземка и колюче ударяла в лицо.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Матвеев вошел в казарму. У тумбочки дневальный хотел подать команду «Смирно» и доложить по всем правилам, но Матвеев жестом руки остановил его: не надо.
В коридоре было пусто. Из комнаты второго взвода доносился громкий хохот, восклицания. Человек шесть солдат столпились около кровати.
Теперь не заботься, сержант, в болоте не застрянешь, говорил чей-то голос.
Подарок что надо, сказал второй.
Интересно, где его раздобыли?
Сам же и раздобыл небось
Матвеев хотел войти в комнату незаметно, но его сразу увидели. Сержант Москалюк грозно крикнул:
Встать! Смирно!
Все быстро встали, но Матвеев, однако, успел заметить, как чья-то проворная рука накрыла подушкой какой-то темный предмет в изголовье кровати.
Сидите, вольно, проговорил Матвеев и покосился на подушку. Весело у вас тут, решил зайти. Ну что же примолкли, продолжайте.
Сержант Москалюк, смущенно улыбаясь, оглядел солдат, почесал по привычке за ухом и, наконец вернув своему лицу обычное плутоватое выражение, произнес:
Да тут, товарищ старший лейтенант, ребята шутки разные устраивают
Чья-то быстрая рука поставила для Матвеева табуретку, и Матвеев сел, положив нога на ногу, и, весело поглядывая на солдат, приготовился слушать.
Какие же шутки, Москалюк?
Да глупые, товарищ старший лейтенант, отвечал сержант, пожимая плечами.
Все кругом дружно засмеялись, и Матвеев по выражению лиц понял, что всем сейчас очень хотелось, чтобы Москалюк откровенно рассказал командиру роты про эти шутки.
Рассказывай, рассказывай, не томи, заулыбался Матвеев.
Сержант мялся. Солдаты бросали хитрые взгляды то на Москалюка, то на Матвеева. «Какая-нибудь забавная история, может, даже из области сердечных переживаний, подумал он. В солдатской жизни их бывает много».
Да что ты ломаешься, Москалюк! Покажи товарищу старшему лейтенанту, открой секрет, потребовал худощавый, с подвижным лицом солдат, по фамилии Бекасов, которого, видно, так и подмывало обо всем рассказать самому.
Препирательство между ними заняло несколько секунд, пока сержант Москалюк наконец не вышел вперед, вдруг громко хмыкнул, тут же овладел собой, сделал серьезное лицо и левой рукой, кончиками пальцев, как фокусник в цирке, поднял подушку с кровати.
Все подошли ближе. Матвеев тоже встал и посмотрел, что там такое. На кровати, в изголовье, лежал самый обыкновенный домкрат старый и, как видно, длительное время бывший в употреблении: литой массивный корпус и рычаг подъема отполированы были до блеска, видно, много рук пользовались этим домкратом.
Как он оказался тут? спросил Матвеев.
Москалюк опять хмыкнул:
Подложили
Кто подложил?
Известно кто ребята.
И тут снова вперед выступил худощавый Бекасов и, блестя небольшими глазками, стал объяснять Матвееву, что Москалюк в мае уходит в запас, значит, демобилизуется, и солдаты решили ему сделать сюрприз на память, чтобы не забывал родную роту.