Про Игоря! отвечал один. Так и Игоря-то узнаешь? Так тебе его надобно?
Надобно! прервала Ольга. Кому ж, коль не мне? Где он? Неужели приехал? Укажите мне князя Игоря моего, укажите!
Князя Игоря? сказал один варяг товарищу на ухо. Это, верно, она! Девица, поди со мной, продолжал он, пойдем, все узнаешь.
Ольга побежала вперед к отцовской избе и застала отца на
пороге в беседе с чужеземцем.
Вот она, вскричал отец. Где ты пропадала? Здесь об тебе дело: вот и посланец от Олега могучего. Взойдем в избу, гость почтенный, сам скажи ей все наказанное нашим мудрым Олегом, наследником трех могучих богатырей, Рюрика, Синеуса и великого Трувора, моего брата названого.
Тут посланный перешел порог и за ним старик с дочерью. Они оба сели в передний угол, а она стала перед ними.
Вот тебе дары от жениха, князя светлого Игоря Рюриковича. Он тебя выбрал в супруги из всех девиц. Да ниспошлют Перун, Волос и Лада все блага земные на ваш союз!
Отец смотрел со слезами на дочь любимую.
Чуяло ли твое сердце, дитя мое, эту новую судьбину? Как же шло это дело и как же я не знал?
А вот, слушай, начала Ольга тихим голосом. Помнишь, батюшка, как все наши варяги собрались переезжать на ту сторону, я стала в лодку: Игорь сошел ко мне, и мы поплыли. Он на меня глядит, после вымолвил нежное слово и позвал в Киев с собою. Мне стало совестно, и я отвечала ему, как водится, чинно, по твоему казанью.
Постой, прервал старик, обращаясь к посланному, сядем у печи, там теплее; мне и весело и страшно.
Игорь Рюрикович, продолжала девица, когда все уселись, опять меня стал уговаривать и вымолвил слово о браке. Тут я припомнила ему, что он не властен, что он ходит по сю пору по Олеге и что он сам себе не боярин. Когда мы доплыли до берега, он уверял, что я одна ему по сердцу, что иной жены не хочет, и сказал на прощанье: «Дожидайся меня или моего посланного и назовись Ольгою по имени и в честь моего дяди родного, как водится на Славяни. Будешь в Киеве, тебе будет и честь, и слава, и богатство: я пришлю тебе выкуп». Я ждала, молчала, много терпела, но не смела проговориться с тобою, батюшка, ждала, ждала и дождалась. Вот тебе, отец родимый, прямую правду сказала.
Ольга покраснела и передником заслонила глаза свои. Старик взял Ольгу за обе руки, подвел к посланному и, зарыдавши, сказал:
Вот вам дочь моя! Нежьте ее, мое дитя любезное. Отныне она невеста Игоря, сына Рюрикова. Через два дня поедем к нему в Киев!
А ты, батюшка? спросила Ольга.
Я, отвечал отец, я провожу тебя к твоему князю-супругу, погляжу на светлый город, добытый нашими варягами, погляжу еще раз на воинов и на оружье, послушаю шуму городского, а там увидим.
Утро забелелось; Ольга вскочила, посмотрела вокруг себя: все готово. Отец еще спит. Пойдем, сказала себе, проститься с ладьей. На чьи-то руки ее оставить?
Лодочка ее стоит, полузанесенная снегом. Ольга подошла к ней и задумалась: «Прости! пришлось нам расставаться. Служила ты мне службу, спасибо! Уж красных ли дней я в тебе не нагляделась? Обильного ли лову не видала? Бывало, как весело меня носит по тихому озеру, словно мои девичьи мысли до встречи с Игорем! А в бурю! В тебе не страшен был ветер буйный. Бьет в лицо, рвет кудри, крушит одежу мне любо. А нонче на других водах пришлось мне плавать. Те воды будут и чище и шире, но другая ладья понесет ли так шибко? И уж не править мне веслом! Будут возить перевозчики; буду сидеть сложа руки, глядеть на прислужников и сидеть рядом с моим князем. А руку-то на плечо его, и сердцу будет весело. А что коли буря зашумит и завоет ветер? Не вытерплю, возьмусь за весло, управлю ладьей, и скажет мой свет: Жена да выручила! Прости, ладья моя!»
Ей стало на минуту тяжело; но она встрепенулась, как ласточка перед полетом, и прибежала к отцу.
Уже все было готово к отъезду.
Лошади запряжены; нетерпеливо бьют копытами и пылят снег. Сани покрыты ковром казарским. Ольге подают лисью желтую шубу. Ольгу покрывают длинною фатою. Отец и киевский посол сели с ней рядом, и варяги с криком бросаются на коней.
Песнь третья
Вот Днепр! вскричал один варяг.
Да это Днепр! Днепр! отвечал другой, и то имя, громко переходящее из уст в уста, сильно отозвалось в душе юной невесты.
Слава Перуну! сказал старому перевозчику конюх Олегов. Мы приехали: вот Киев!
Слава Тору! прошептал старик с тайным негодованием, которое испытывал всякий раз, как слышал варяга, призывающего богов славянских. Слава всем азам Валгаллы!
повторил он, взглянув на дочь, как бы для того, чтобы отвратить от нее гнев родных и почти забытых богов заморских. Ольга, пробегавшая все пространство нетерпеливым глазом, первая увидела хижину над берегом. У ворот стоит мужчина. Кому быть ему, как не Игорю? Подъезжают: сердце бьется, но быстрый взгляд скользнул по незнакомому и теряется снова в пустой дали.
Вот и Киев, мать русских городов, рисуется на небосклоне: рассеянные огни на противоположном берегу привлекают внимание невесты. Княжие хоромы над крутым берегом и ночью при звездах ясно отличаются от других своей белизною и теремом высоким. На них остановились взоры Ольгины.