Вы философ, улыбнулся Юрка.
Профессор не отнекивался. Наоборот, сказал:
Верно мыслить значит верно двигать свое дело. Разумей!
Слушая профессора, старый камнерез не проронил ни слова. Когда же умолк Бахтин, заговорил и он.
По себе знаю, нелегко начать любое дело. Сто раз обдумаешь, пока решишься. Бывало, дадут тебе камень, скажут, точи. А ты вертишь его и так, и эдак, чтобы понять, каким он должен быть. Его еще нет, его надо сначала почувствовать, увидеть, каким ему быть. А разглядел смело начинай. Ни глаз, ни руки не обманут. Бывало, граню, аж душа заходится. Все горит в тебе, все радует, все получается. А не выходит духом не падай. Ни-ни! Ищи, угадывай! Ищешь всегда найдешь. На то тебе и голова. На то тебе и меткий глаз. На то тебе и золотые руки. А отгранишь засветится твой камень, заиграет. Не налюбуешься. Вспомнишь, какой он был, и каким стал, вся душа горит. То ли от радости, то ли от гордости, не разберешь. А горит, и тебе хорошо.
Говорит он тихо, раздумчиво, будто О самом сокровенном, чем жил и чему радовался всю жизнь.
За его словами Юрка вдруг сильнее ощутил время. Он как бы обернулся на свою еще очень маленькую жизнь и невольно задумался. А чему он радовался сам? И ему стало горько оттого, что ничего такого у него еще не было. Только теперь знал он, будет, должно обязательно быть!
Пока он раздумывал, отряд снялся с места и тронулся в гору, и Юрке почему-то стало очень радостно от сознания, что и он вместе со всеми тоже поднимается в гору.
На Уралтау
Синий купол над головой сразу раздался и как бы осел вниз. Горизонт сделался далеким и низким. Его кольцо туманилось в сизой дымке. Глазу открылся бескрайний простор земли и неба. Казалось, земля вскипела, вспучилась волнами и вдруг застыла.
Еще с приближением к гребню Сенька все думал: а что откроется глазу? А каков он, Уралтау, оттуда, с самого гребня? И вот все перед глазами. Гляди и радуйся! Ниоткуда ты такого не увидишь. Из-за одного этого стоит пройти сотни верст, лишь бы поглядеть и увидеть, почувствовать всю красоту и все величие этих гор. Нет, уходить отсюда просто не хочется. Решили отдохнуть, закусить здесь. Побродить по гребню. Подумать только, сам Уралтау!
Главное зарисовать. Сенька достал альбом и снова делал рисунок за рисунком. Все, что открылось глазу, хотелось перенести на бумагу, чтобы надолго сохранить в памяти.
Взобравшись на скалу, профессор уселся на громадный камень и любовался открывшейся картиной. Урал! Бахтин сидел на камне разогнув спину и обняв колени. Сенька видел в нем что-то сильное, властное. Профессор ему очень нравился и душой, и всем обликом. Походка у него стремительная, юношески легкая. Жесты энергичные, порывистые. Голос звонкий. Смех раскатистый, от души, А речь быстрая, страстная. Зарисовать бы его сейчас на фоне скал, на фоне самих гор.
Загоревшись, Сенька перевернул лист, открыв чистую страницу альбома.
Назар Ильич, посидите так, нарисую вас, попросил он, обратившись к Бахтину. Я быстро.
Успеешь валяй!
Юрка с завистью поглядел на Сеньку. Жаль, он сам не умеет, не то тоже нарисовал бы профессора. Бахтин ему нравился. Голова! Столько наговорил за дорогу всю душу разбередил. Думай и думай.
Подошел ближе, уселся неподалеку.
Вот говорили вы, сказал он Бахтину, надо хотеть, надо начать, надо не останавливаться. Пусть так не спорю. А если тебя не понимают?
Когда прав борись, не сдавайся. А не прав, послушай других. Хуже не будет лучше. Я так думаю.
Прибежал Азат.
Глядите, глядите, каменная кудель! радостно закричал он еще на бегу. Асбест нашел.
А ну, залезай сюда! позвал его профессор. Сеня меня рисует, так что сам я спуститься не могу. Залезай.
Азат мигом очутился на скале. Залезли туда и ребята. Сенька огорчился было, не дадут дорисовать. Но И ему захотелось поглядеть на каменную кудель.
Взяв из рук Азата большой кусок породы, профессор поглядел и сказал:
Асбест, он самый!
Вернулся и Платон Ильич со старым камнерезом. Собрался весь отряд.
По асбесту готовилась Альда, а нашел его Азат. Она позавидовала его удаче. По заведенному обычаю о новом минерале
прежде всего говорил тот, кто заранее готовился. Лишь потом слово получали другие.
Рассказывала Альда просто и много. Сразу видно, начитана, знает. Асбест у нас, говорила она, нашли давно, лет сто пятьдесят тому назад, близ тогдашнего Екатеринбурга, а ныне Свердловска, и сразу дали ему поэтическое имя каменная кудель, или горный лен. Он даже в руках легко распадается на тончайшие волокна. Из него тогда же научились готовить пряжу, ткать полотно. Мыть его не нужно. Стоит прокалить в огне, и оно становится чистым, отбеленным. Огонь ему нипочем. Само название минерала по-гречески и означает неугасимый, постоянный.
Асбест теперь добывают не только в Свердловской области, но и в Казахстане, и в Сибири. Добывают сотни тысяч тонн и вырабатывают из него до двух тысяч видов разной продукции. Занавеси в театрах, несгораемые ткани, одежду для пожарных, плиты, трубы, строительные материалы все и перечислить невозможно. Ценнейший минерал.