На этот раз пришлось удивляться полицейскому, не ожидавшему такого поворота дела. Его беспокойный взгляд перебегал с Повальского на Толуся Поэта и обратно.
В таком случае, смягчился немного сержант, пусть пан объяснит, каким образом исчез этот зонт.
Дологой пан! Повальский театрально развел руками. И вплавду стланно, что вы задаете мне такие воплосы. Я плиехал сюда как тулист, и мне тлудно понять подобные ошибки.
Полицейский смутился.
Какое-то странное дело, озабоченно проговорил он.
Невелоятно стланное, с жаром подтвердил Повальский.
Толусь Поэт с довольным видом пощипывал рыжую бородку.
Эта пани, заметил он, засунула куда-то зонт, и теперь ей кажется, что он пропал. Я советовал бы пану проверить
Действительно, вяло усмехнулся полицейский, какая-то странная пожилая женщина А пока я приношу вам свои извинения, обратился он уже к Повальскому. Здесь придется провести более тщательную проверку.
Пустяки, покровительственно бросил Повальский. Случаются лазные ошибки. Не стоит волноваться по этому поводу.
Разумеется, это пустяки вздохнул с облегчением полицейский, такой старый зонт.
Он козырнул и вышел из комнаты.
Кубусь Детектив был явно обеспокоен. Взглянув на часы, он с тревогой обратился к Гипце:
Целый час прошел, а Толусь Поэт до сих пор не вернулся. Что там могло случиться? Мне это не нравится.
Мне это тоже не нравится, согласилась Гипця и предложила: Пошли домой!
Но они остались стоять за телефонной будкой, наблюдая с напряженным вниманием за входом в отель. Подступали сумерки. Над подъездом зажглись громадные неоновые буквы, а перед ним усиливалось оживленное движение. Люди входили в отель, выходили из него, суетились у входа, как пчелы возле улья. К подъезду то и дело подкатывали роскошные автомобили. Швейцар в голубой ливрее, расшитой золотым галуном, отворял дверцы «Фордов», «Мерседесов», «Бьюиков» и помогал высаживаться элегантным пассажирам Огромный красный автобус, остановившийся перед отелем, выбросил из своего чрева полсотни уставших путешественников и нескончаемую лавину чемоданов, сумок, несессеров
Было жарко, душно, и в глазах юных детективов рябило от этой беспрерывной круговерти.
Может, его пристукнули? шепнула сбитая с толку Гипця.
Толуся Поэта? засомневался Кубусь. Такого специалиста трудно пристукнуть. Думаю, здесь что-то иное.
Возможно, вздохнула Гипця. Должно быть, он все еще ищет зонт. Во всяком случае, я устала и не хочу больше ждать.
Ты никогда не станешь хорошим детективом, упрекнул ее Кубусь. Если требует дело, нужно уметь ждать. В его голосе звучала глубокая убежденность в своей правоте, хотя сам он шатался от усталости.
Ох! Гипця вздохнула еще громче. Это становится скучным. Мы здесь стоим и стоим, а Толусь Поэт декламирует, наверное, свои стихи.
План был на все сто, а ты пищишь и пищишь.
А что, нельзя?
Если хочешь быть детективом, то
нельзя.
А мне наплевать! вспыхнула Гипця.
Они бы, наверно, поссорились, если бы Кубусь не заметил вдруг в дверях отеля мордочку Кайтека.
Идет, произнес он сдавленным шепотом, но тут голова у него пошла кругом, ибо вслед за Кайтеком в дверях появился высоченный Толусь Поэт, а за ним показались черные усики.
Драпаем! вскричал Кубусь. Не хочу встречаться с этим гангстером.
Гипце не требовалось повторять дважды, ее словно ветром сдуло. Ей тоже не хотелось объясняться с грозным преступником. Они неслись очертя голову и задержались лишь у троллейбусной остановки на улице Прекрасная.
Что все это значит? отдышавшись и поостыв, спросил Кубусь.
Что-то очень странное, подтвердила Гипця. Толусь Поэт вместе с этим типом! Этого я не ожидала. Он обманул нас!
Это еще не доказано.
Тогда почему он вышел вместе с ним?
Может, был вынужден?
Мы же с ним договорились, что будем его ждать.
В таких ситуациях невозможно все предвидеть заранее, успокаивал ее Кубусь, хотя у самого на душе кошки скребли.
Они вошли в подъехавший троллейбус.
Глава XXIII ВСЕ ИЩУТ, А ЛЕНИВЕЦ НАХОДИТ
Подойдя к воротам, где толпилось больше всего болельщиков, Кубусь увидел Ленивца. Тот, лежа на траве и подперев голову рукой, со скучающим видом присматривался к борьбе на футбольном поле.
Чао! приветствовал его Кубусь. Почему не играешь?
Объелся дикой черешней и думаю Ленивец протяжно зевнул.
О чем думаешь? спросила Гипця.
Да так себе думаю, что теперь заболит живот.
Так зачем ел? Гипця весело хихикнула.
Да так
Кубусь пожал плечами.
Растяпа ты, вот и все!
Ленивец скривил губы, зевнул и повернулся на другой бок.
Да так себе думаю, ты и сам растяпа.
Так о себе и думай, проговорил Кубусь и, собравшись уходить, на прощание вскинул кверху ладонь.
Ленивец задержал его вялым движением руки.
Ты где был? лениво протянул он.
А что?
Есть кое-что для тебя.
Так припрячь это у себя!
Уже припрятал.
Кубусь с интересом взглянул на Ленивца.
Что припрятал?
В водосточной трубе, пробормотал Ленивец.
Но что именно?
Черный зонт
Черный зонт! дружно вскрикнули Кубусь и Гипця. И сразу Ленивец стал для них самой важной в мире персоной. Взбудораженные, с покрасневшими от волнения лицами, они подскочили к нему и закидали вопросами: