Петушков согласовал огонь с Петренко, и оба взвода ударили по вражескому артдивизиону с тыла. Не жалея снарядов, тральщики держали противника под обстрелом, пока не подошли основные силы танков, а за ними мотострелковые подразделения, которые и взяли в плен немецкие расчеты. Вместе с линейными танками появились и остальные взводы тральщиков.
Петушков почувствовал, как сразу полегчало на душе от сознания правильно принятого и осуществленного решения.
Но борьба с вражеской артиллерией не прошла для тральщиков даром. Во взводе Петренко вышли из строя оба танка. Из его экипажа были убиты прямым попаданием снаряда механик-водитель Большаков и радист Смирнов, а сам взводный контужен. Тяжелое ранение получил лейтенант Шайхутдинов. Полковые ремонтники восстановили потом обе машины за двое суток, а потеря людей была невосполнима.
Вскоре рядом с машиной Петушкова появился заместитель командира 56-й бригады, возглавлявший передовой отряд. Он поблагодарил экипажи за умелые действия, за то, что ни один танк бригады не подорвался на минах. Затем поставил новую задачу: после пополнения боеприпасами выступить в голове передового отряда в направлении Боярки и Глевахи с задачей перерезать железную и шоссейные дороги, идущие из Киева на юго-запад, и уничтожить противника, отходившего на Васильков Фастов.
Лукин, Мугалев и я подъехали в Святошино почти одновременно с заместителем и подтвердили задачу, приказав экипажам отцепить тралы.
Начинался новый этап операции. Теперь главной целью было отрезать все пути отхода противника из Киева и полностью разгромить вражеасую группировку.
К вечеру 5 ноября тральщики Петушкова в составе передового отряда на максимальных скоростях промчались через Петропавловскую и Никольскую Борщаговку дальше на юг. Житомирское шоссе было полностью потеряно для врага как путь отступления. Для него оставались открытыми лишь дороги на Васильков Фастов, их-то и должен был перекрыть передовой отряд.
Было неизвестно, встретятся ли дальше минные поля. Поэтому по нашей штабной радиостанции был передан приказ Лукина: всем подразделениям продолжать действовать без тралов, но быть готовыми к их применению.
Гитлеровцы принимали все меры, чтобы как можно быстрее отвести свои части из Киева на юго-запад. Позднее выяснилось, что гитлеровское командование не имело точного представления о направлении главного удара нашей подвижной группы и не ожидало быстрого появления советских танков на дорогах, ведущих в сторону Васильков Фастов.
На выходе из Никольской Борщаговки Петушков обнаружил в темноте вражескую колонну пехоты и артиллерии, тянувшуюся впереди к селу Крюковщина. Тральщики незаметно пристроились в хвост колонны и, тихонько перематывая гусеницы, шли за нею, не вызывая никаких подозрений. Петушков выжидал подходящего момента. У него с Нагумановым было раз и навсегда договорено: если не подавалось никаких специальных команд, надо во всех случаях руководствоваться правилом: «Делай, как я». То есть, поступай так же, как и командир взвода. А сейчас какие бы то ни было команды по рации, как и другие способы общения между двумя экипажами, исключались.
Петушков не знал,
что за ним с небольшим отрывом идут три тральщика взвода лейтенанта Савинова и что тот также выжидает подходящего момента для нападения на колонну. За Савиновым двигался танк командира роты старшего лейтенанта Старокожева, в котором, в соответствии с приказом Лукина, находился я как представитель командования полка в передовом отряде.
Достигнув Крюковщины, немецкая колонна повернула влево, на Гатное, видимо, держа курс к Васильковскому шоссе. «Торопятся проскочить, мелькнула у меня мысль. Ну, давайте, давайте Только зря стараетесь».
Когда свет фар головных машин уперся в первые хаты на окраине села Гатное, даю команду ротному:
Ракету!
Тот в вытянутой руке поднял над башней танка ракетницу и сделал выстрел. Зеленоватый свет выхватил из ночной мглы всю вражескую колонну разом. Убеждаюсь: сигнал понят. Доли секунды потребовались Петушкову, чтобы поразить выстрелом из пушки головную машину с автоматчиками. Еще один осколочный снаряд и вторая машина разлетелась в куски. Движение вражеской колонны застопорилось. Теперь уже Петушков выпускает ракету, чтобы подсветить себе и Нагуманову. Фашистские солдаты и офицеры, истошно крича, соскакивают с машин и бегут врассыпную.
Дави! командует Петушков механику.
Есть!
Чумилин резко прибавил газ, и две немецкие повозки поочередно превратились в лепешки под гусеницами танка. Петушков поджег снарядом оказавшийся поблизости бензовоз. Рассыпавшиеся искрами фонтаны горящего бензина, словно бенгальский огонь, ярко высвечивали цели, помогая ускорить разгром колонны.
«Тридцатьчетверка» Нагуманова и взвод Савинова по сигналу ракеты, выпущенной командиром роты, пошли стороной от дороги и на полном ходу врезались в центр растянувшейся вражеской колонны. А танк Петушкова упорно пробивался с ее хвоста, подминая под свои гусеницы автомашины, повозки, пушки, минометы. Паника в рядах противника усиливалась с каждой минутой. Поднялась беспорядочная стрельба. Часть гитлеровцев пыталась укрыться в ближайшей балке, но безуспешно: пулеметный огонь танков навсегда припечатал их к земле.